Покидать дворец прямо сегодня Тэсса не собиралась. Этой ночью она встретилась с Ланом, чтобы обсудить детали и спланировать свое бегство из Вельтаны.
— Матушка все устроила, — отчитывался Лан. — Пользуясь своими связями, она выправила нам бумаги, с которыми мы сможем выехать через любые ворота, естественно, под чужими именами. Когда ты сможешь выбраться отсюда?
— Думаю, что исчезнуть мне стоит тогда, когда его величеству будет не до меня. На следующей неделе у него намечается встреча с послами. Уж такое-то мероприятие целиком поглотит его внимание. Дайрийцу и его обожаемому протектору будет не до меня. Когда он обо мне вспомнит, мы будем уже далеко, — немного помолчав, она добавила несколько смущенным тоном: — Знаю, что и так многим обязана тебе и эне Алдоре, но могу ли попросить еще об одной услуге?
— Проси о чем угодно! — разве мог он ответить иначе?
— Если бы ты смог с запиской от меня явиться на наши конюшни и забрать моего коня… Я знаю, это не слишком разумно, но мне так не хочется оставлять Карвена здесь. Да и кучеру нашему, Герезу, я доверяю, он не станет болтать о том, о чем нужно молчать. Ты сделаешь это для меня?
— Сделаю, — кивнул Лан, хотя по лицу его было заметно, сколь мало одобряет он Тэссину идею. — Если ты готова рисковать и положиться на молчание своих слуг. Уверен, матушка этого не одобрит. Думаю, даже не стоит ей рассказывать. Но ты не думала, что кто-нибудь из стражников у ворот сможет признать твоего жеребца?
— С чего бы это обычным городским стражникам или, тем паче, людям Дайрийца знать моего Карвена в лицо? — пробурчала девушка, не слишком довольная тем, как Лан воспринял ее просьбу.
— В лицо его, конечно, никто не знает, — терпеливо объяснил юноша. — Скорее уж, узнают тебя саму. Но если твою всей столице известную внешность мы с помощью одежды и разных ухищрений надеемся скрыть, то чистокровный сантэрский красавец, столь мало подобающий худородной дворяночке, за которую мы тебя выдаем, может испортить все дело. Странно, что ты сама этого не понимаешь.
Ну вот, не хватало еще начать ссориться. Конечно, по большому счету Лан прав, но ведь Карвен не просто конь, он — друг, бросить которого нечестно и неправильно, особенно с учетом того, что впереди долгая дорога и, скорее всего, не одна. Жаль, что лошадь нельзя изуродовать и замаскировать как человека. Даже если вымазать его сажей и выстричь роскошную гриву и хвост, сантэрскую стать никуда не спрячешь. Тэсса совсем приуныла.
— Я же сказал, что достану твоего Карвена, если ты этого желаешь, просто ты должна понимать, что это увеличивает риск.
— Почему ты всегда рассуждаешь так разумно, что и возразить-то нечего? — почти зло поинтересовалась Лотэсса. — После твоих слов я, конечно, не решусь взвалить на себя ответственность и поставить под угрозу наш план. Я и так уже достаточно наделала глупостей, — вздохнула она.
— Тэсс, не сердись, — Лан осторожно взял ее за руку. — Я подумаю, и, может, мы найдем другой выход.
— Да я не на тебя злюсь, а на себя.
Это было правдой. Девушка понимала, что рассудочность Лана, очевидно, доставшаяся ему от матери, в их предприятии куда полезней ее безрассудных порывов. Просто она осознала, сколь часто буйные волны ее желаний будут разбиваться о скалы безупречных доводов разума, возведенные мальчишкой, который даже младше ее.
— Забудь, — Тэсса махнула рукой, смирившись с поражением.
— Знаешь, как мы поступим, — Лан, напряженно размышлявший пока Лотэсса досадовала, наконец принял решение, устраивающее обе стороны. — Напиши записку своему конюху, если так ему доверяешь, и попроси доставить твоего коня в какой-нибудь из ближних пригородов Вельтаны. Желательно до нашего отъезда. Пусть пристроит его на конюшне трактира поприличней и заплатит за содержание. А потом явимся мы и заберем твоего любимца.
Второй раз за полчаса Тэсс была готова броситься парню на шею. Нет, он просто сокровище. Если его чрезмерная предусмотрительность захлопнула одну дверь, то благодаря ей же открылась другая.
— Только пусть твой Герез заплатит содержателю конюшни лишь половину суммы, да пригрозит хорошенько…
— Зачем? — не поняла девушка.
— Затем, что даже в этом случае любой трактирщик сообразит, что стоимость сантэрского скакуна многократно превышает то, что он может заработать, и ему крайне сложно будет удержаться от искушения продать твоего Карвена, если представится случай. — Лан вздохнул, разъясняя очевидные с его точки зрения вещи. — И еще пусть прячет его от посторонних глаз, лишние слухи нам не к чему.
Тэсса согласно кивала, заранее соглашаясь со всеми доводами собеседника, обрадованная тем, что ее ненаглядный Карвен все-таки будет с нею. Непрактичность девушки в очередной раз сказалась в том, что она, планируя передать через юного Таскилла записку конюху, даже не озаботилась захватить с собой перо и бумагу. У Лана тоже не было письменных принадлежностей, поскольку он, несмотря на всю свою предусмотрительность, никак не мог предположить, что среди ночи им понадобиться что-нибудь писать. Но парень и тут нашел выход, предложив Лотэссе написать записку позже и оставить ее в каком-нибудь условном месте недалеко от входа Таскиллов, чтобы он мог забрать послание. Местом был выбран раскидистый платан, ствол которого был почти полностью скрыт оплетающим его плющом. Конечно, дупло в дереве, да еще и на высоте человеческого роста, пришлось бы кстати, но, увы, природа не всегда готова подстраиваться под людские прихоти. А потому молодые люди условились, что Тэсс просунет свою записку под плети плюща, а Лан заберет, как стемнеет.
На прощание Тэсса крепко сжала руки парня, преисполненная благодарности. Тому факту, что Лан задержал ее ладони в своих чуть дольше, чем следовало, она не придала особого значения. Расставшись с Таскиллом, девушка поспешила к себе и, едва добравшись до кровати, заснула как убитая.
Проснулась она после полудня и тут же принялась за письмо к Герезу. Записка вышла короткой и деловой, Лотэсса была уверена, что все самое важное Лан передаст ее конюху на словах. Закончив, она спрятала сложенный листок бумаги за корсаж и направилась к заветному дереву. Был день, и гостья короля спокойно могла прогуливаться по паркам сколько душе угодно, не вызывая ничьих подозрений. Естественно, в этот раз девушка выбрала другой путь, прыгать через перила галереи днем было не только без надобности, но и весьма неразумно.
Тэсса решила пойти через старый розарий. Он был разбит по желанию королевы Тарлины — жены покойного короля Лендера и матери последних Ильдов. Девушке нравилось это место. Пышные розы цвели по обеим сторонам неширокой дорожки, источая дивный аромат и радуя глаз богатством цветов и оттенков. Лотэсса привычно ощущала сквозь тонкие подошвы мягких туфель камешки, которыми была вымощена тропинка. Черные и белые, они лежали не плашмя, а ребром, отчего узор становился рельефнее.
За розарием начиналась лестница. И хотя розарий назывался «старым» лестница была куда старше. Скорее всего, она была тут изначально, являясь ровесницей дворца. Лестницу, в отличие от розария, Тэсс очень не любила. Ступени были не просто старыми, сколотыми и покрытыми трещинами, но и огромными. Можно подумать, что в прежние времена люди были великанами, с досадой подумала девушка. Разве у прежних Ильдов ноги были намного длиннее, чем у их потомков? Тэсса не была маленькой, и коротконожкой ее тоже никак не назовешь, однако высота ступеней почти достигала ее колен. Каждый шаг давался с трудом, приходилось скорее спрыгивать, чем перешагивать ступеньки. Подол платья Лотэсса была вынуждена поднять несколько выше, чем дозволялось приличиями. Благо в это место редко кто забредал, а потому она рассчитывала, что минует дурацкую лестницу, никем не замеченная. На всякий случай, однако, Тэсс держала спину прямой, а голову высоко поднятой, дабы не смотреться со стороны совсем уж смешной. Именно из-за откинутой головы и взгляда, гордо устремленного вдаль, она и споткнулась на последней ступени.
