— Ты забываешься, девочка, — прохрипел он.
Взор, обращенный к тете Тийле, красноречиво выражал, скольких усилий ему стоит не выложить ее наглой племяннице все, что он думает, причем не стесняясь в выражениях. Тетушка в ответ лишь опустила ресницы и слегка наклонила голову. Я вас понимаю, любезный Ровик, говорил этот жест, но что взять с дикой провинциалки, будьте снисходительны.
Чтобы избавить старших от необходимости перебрасываться многозначительными взглядами и дать им возможность высказать на словах все, что они думают о несносной девчонке, Альва решила уйти.
— Пожалуй, мне лучше вас оставить, — с этими словами она закинула за спину злополучный лук и направилась в сторону калитки.
— Ступай, — напутствовала ее тетушка, и по тону девушка поняла, что по возвращении ее ждет выволочка.
Конечно, тетя Тийла сердится не совсем всерьез, Альва же видела, что, опуская глаза, женщина прятала искорки смеха, которые могли ее выдать. Отчитает племянницу она скорее для порядка, в очередной раз напомнив о манерах и элементарной вежливости. Но это будет потом, а пока можно спокойно несколько часов шататься по улицам, уже ставшим знакомыми, а не торчать в садике, созерцая и выслушивая противного Чиртона.
Первым делом девушка направилась к городской стене. Их район в некоторых местах примыкал к стене, окружавшей Вельтану, и до Ночных Ворот отсюда было рукой подать. Стена была сложена из серого камня, местами прилично разрушилась, поросла травой, кустарниками и даже деревьями. Понизу люди использовали стену, как могли: мостили к ней лотки, навесы и прочие сооружения. А самые бедные даже использовали как основу для своих хижин, попросту пристраивая к городской остальные стены из самых разных материалов и крышу.
Суета вокруг «обустроенной» части стены никогда не привлекала Альву, она стремилась туда, где камень предельно обветшал и раскрошился, превращая ровную некогда линию в рытвины и зигзаги. Там почти не было взрослых, зато дети и молодежь с утра до вечера лазили по развалинам, сидели на выступах или на вершине. Альва не стала исключением, оценив и роскошный вид, который открывался за стеной, и возможность рисковать, покоряя очередной уступ. А еще городская стена хоть отдаленно, но напоминала ей крепостные стены родного замка.
Кроме всего прочего, именно здесь чаще всего коротал свободное время ее новый приятель — Ларни Боглан. Не то чтобы девушка пришла сюда именно к Ларни, но если бы он оказался здесь, это бы пришлось весьма кстати.
— Ла-аа-арни! — позвала она.
Ждать пришлось недолго, парень действительно ошивался поблизости.
— Что-то ты рано сегодня, — заметил он.
— Да просто у нас опять сидит этот жирный дурак — Чиртон, — пожаловалась девушка.
Произнеся слово «жирный» она на секунду смутилась, поскольку ее приятель тоже был пухловат. Однако это, как ни странно, ему даже шло, по крайней мере, по мнению самой Альвы. Но мало ли, вдруг все равно обидится. Ларни не только не обиделся, а, похоже, даже не обратил внимания.
— Я, признаться, сглупила, упомянув при нем о планах охраны улиц, — вздохнула Альва.
— Ты все-таки всерьез намерена заняться этим? — в голосе парня слышалось удивление и даже намек на беспокойство.
— А ты нет? — вскинулась девушка. — Разве мы не вместе обсуждали это вчера? Что, струсил?
— Не струсил, — тут же начал оправдываться он — Просто я не принял твои слова всерьез. Думал, что мы просто говорим, — промямлил Ларни. — Что вроде как это хорошая идея, которую, естественно, никто не собирается воплощать в жизнь.
— Зачем же тогда говорить? — не поняла Альва.
— Ну, не знаю, — парень пожал плечами. — Все всегда говорят, что хорошо бы следить за чистотой улиц, убирать по весне снег и сосульки со стены, чтоб на голову не падали, помогать беднякам и сиротам и тому подобное. Говорить-то говорят, но ничего не делают. И не собираются даже. Зато соседям сразу ясно, кто здесь самый порядочный и обеспокоенный чужими заботами.
— Понятно, — презрительно фыркнула девушка, выслушав приятеля. — Одно слово — город. Тем паче столица. У нас в замке никто бы не стал тратить время на пустые разговоры и похвальбу, когда общая беда стучится в двери. Когда на несколько верст вокруг замка никого нет, любая забота и уж тем более опасность сплачивает всех — и господ, и слуг, и крестьян. А у вас совсем не так. Каждый сам по себе. Все рассчитывают на кого-то, кто о них позаботится — стража, чиновники, да сам король, в конце концов. Потому как это их забота, они за то жалование получают, — Альва невольно копировала назидательный тон Чиртона.
— Ты права, — кивнул Ларни, — так и есть. Мы привыкли так жить, хоть это и неправильно. Но как же заставить всех разом думать и действовать по-другому?
— Всех и необязательно, тем более разом, — усмехнулась она. — Просто нужно показать людям, что можно и самим отвечать за свое благополучие и что так даже надежнее, не говоря о том, что умнее и правильнее. Вот, к примеру, сегодня ночью мы с тобой пойдем по улицам дежурить и охранять их сон. Завтра кто-нибудь, узнав, захочет к нам присоединиться хотя бы из любопытства. И так будет собираться все больше народу, по крайней мере, из молодых. И в конце концов взрослые, глядя на своих детей, постыдятся отсиживаться по домам. Вот твой отец, кузнец…
— Отчим, — поправил ее парень.
— Ну, отчим, — только тут Альва вспомнила, что у Ларни и кузнеца Холто разные фамилии. — Он сильный и в оружии разбирается. Неужели же он не захочет помочь?
— Не знаю, — честно признался Ларни. — Не привыкли у нас так действовать, говорю же тебе. Может, и захочет, если объяснить ему все по-хорошему, а может, и меня не отпустит. Даже еще и затрещин надает, чтоб дурь выбить. Думаю, что ему говорить пока не стоит. Если решила идти этой ночью — я с тобой, но трепаться об этом не стану — ни родителям, ни друзьям. А там видно будет.
Они ненадолго замолчали. Каждый думал о своем, глядя вниз и по сторонам. Альва принялась рвать примостившиеся между камнями мелкие бледно-сиреневые цветочки и плести венок. В конце концов, она все-таки девушка и не только из лука стрелять умеет. А Ларни неожиданно спросил:
— Ты правда совсем-совсем не боишься?
— Почему же не боюсь? — она даже опешила от такого вопроса. — Боюсь, конечно. Я же нормальный человек, тем более — женщина, а не герой древности.
— Так почему же ты тогда идешь? — продолжал допытываться парень.
— Потому что смотреть в лицо любому врагу не так страшно, как прятаться от неведомой опасности. По крайней мере, для меня. Лучше даже умереть в бою, чем, забившись в темный угол, затаить дыхание, трястись и гадать, найдут тебя или нет, особенно когда даже не знаешь, кто тебя ищет.
— А если знаешь, думаешь, легче? — Ларни склонил голову и серьезно посмотрел на девушку. — Вот мать, например, считает, что это не человеческих рук дело, а нечисти из-за Грани. Может, она и глупая женщина…
