— Уйди, — словно песок шелестит над сухими костями. — Уйди, я пришел не за тобой. Оставь ее — и будешь жить.
— Мне плевать, за кем ты пришел, — по грани меча Валтора скользнул лунный отблеск. — Умрет не она, а ты!
Тварь захохотала, и смех этот выворачивал душу. Тэсса подумала, что если чудовище не прекратит смеяться, то она умрет прямо сейчас, и никаких дополнительных усилий с его стороны не понадобится.
— Какая самонадеянность! — раздвоенный язык вновь мелькнул между узкими бескровными губами. — Ты и впрямь не боишься. Но тебе не под силу убить меня. Будь ты хоть трижды властителем, ты не больше, чем человек. А вот я с легкостью уничтожу тебя, если пожелаю. Но не хотелось бы. Ты полезнее мне живым, король. Ты принес в Элар так много ненависти и страха, что убивать тебя было бы расточительством, — растянутые шипящие звуки и буква «с», словно гной, стекали с его жала, и даже воздух вокруг казался отравленным этим мертвым голосом.
— Ты готов отдать за нее жизнь? — продолжало темное создание, видя, что Дайриец не двинулся с места. — Ты дурак, король! Она ненавидит тебя! О да, она мечтает, чтобы ты остался. Ее цель — твоя смерть! Не уйдешь — сгинете оба, но она умрет, торжествуя, что смогла погубить тебя — главного своего врага.
Тэссой овладело тоскливое отчаяние. Конечно же, он уйдет. Он бы и без откровений чудовища имел полное право уйти. Кто она такая, чтобы ради нее умирать? Идеальный политический брак — это, конечно, значимо, но не важнее жизни. Тем паче, что короли свою жизнь привыкли считать достоянием государства и народа. Уйдет и будет прав. И она не будет унижаться, умоляя его остаться и защитить ее, особенно учитывая, что это бессмысленно. К чему королю делить смерть с той, что его ненавидит?
А может, тварь и права? Может, ее собственная смерть не слишком высокая плата за гибель узурпатора? Разве не клялась она сделать все, чтобы скинуть его с эларского престола? Почему бы не пожертвовать жизнью, тем более что ничего хорошего эта жизнь ей не сулила… Только вот отрекаться от жизни куда легче, когда тебе ничего не угрожает и только ты решаешь, стоит ли жить дальше. А сейчас, когда все решено, Тэссе вдруг отчаянно не захотелось умирать. И если Валтор Дайрийский единственный, кто сейчас стоит между ней и небытием, то пусть уж лучше он живет как можно дольше.
— Заткнись, — голос Малтэйра прозвучал устало, но в нем не было ни страха, ни обреченности. — На тебя и смотреть-то тошно, а слушать и того хуже. — Лотэсса, уходите, — обратился король к девушке и слегка подтолкнул ее в направлении дворца, а потом взмахнул мечом и сделал шаг навстречу змеехвостому.
— Ну, тогда отправляйся за Грань, гордец! — прошипело чудовище.
Что-то поменялось в его взгляде, направленном теперь прямо в глаза королю. Желтые, почти круглые глаза без ресниц смотрели сосредоточенно и властно. То был взор змеи, заворожившей кролика. Сколь бы мало Дайриец ни походил на кролика, он, подобно несчастной зверушке, оказался напрочь лишенным воли колдовскими глазами гадины. Король бессильно уронил занесенную руку, по-прежнему сжимавшую меч, и даже темнота не могла скрыть внезапной бледности, залившей его лицо.
— Убирайся прочь, мерзкая тварь! Оставь нас! — Тэсс, так и не двинувшаяся с места, несмотря на то ли просьбу, то ли на приказ Малтэйра, теперь истерично кричала на змеехвостого, осознавая, что ничего этим не добьется. Она была готова вцепится ногтями в жуткое подобие лица, выцарапать эти кошмарные змеиные глаза. Терять все равно нечего, так не умирать же покорно и безропотно!
Девушка могла ожидать всего, чего угодно, в первую очередь того, что тварь оставит в покое короля и займется ею. Она даже рассчитывала на подобный поворот событий. При всей ненависти к Дайрийцу ей не хотелось, чтобы он погиб вот так после того, как отказался бросить ее, поставив на кон собственную жизнь. Однако действия Лотэссы привели к последствиям, ожидаемым менее всего. Темное создание после первых же слов Тэсс скорчилось, словно от боли, и, послав ей полный безысходной ненависти взгляд, прошипело:
— Повинуюсь!
Не успели потрясенные люди осознать абсурдность происходящего, как чудовище исчезло. Тэсса, окончательно утратив связь с реальностью, внезапно начала истерично хохотать.
— Нет, ну надо же! — бедную девушку сотрясали конвульсии, она задыхалась от хохота. — Я велела ему убираться, и он ушел! Так просто, — ей с огромным трудом удавалось втискивать слова между приступами дикого смеха. — Я повелительница чудовищ!
— Энья Линсар, успокойтесь, прошу вас, — король выглядел сейчас более озабоченным, чем пять минут назад перед лицом практически неминуемой смерти. — Если вы не возьмете себя в руки, мне придется вас ударить.
— Вв-вы… вы не посмеете, — она была не в силах остановиться, даже если бы захотела, но ей было все равно.
— Верно, — он не стал спорить. — Я поступлю иначе.
После этих слов Малтэйр практически поволок Тэссу к фонтану, находившемуся неподалеку. Посреди небольшого мраморного бассейна две каменные девицы лили воду из кувшинов. Дайриец с девушкой перепрыгнул через бортик, оказавшись по колено в воде, и без всяких церемоний сунул первую аристократку королевства под перекрещивающиеся струи.
Ледяная вода холодной эльвийской ночью кого угодно отрезвит и остановит любую истерику. Лотэсса перестала смеяться, ошарашенно глядя на короля. Негодование после всего случившегося высказывать было глупо, но и спускать подобное обращение ей не хотелось.
— Приношу свои извинения, но у меня не было другого выхода, — его величество вытащил Тэсс из фонтана. — Надеюсь, вы простите отсутствие должной почтительности.
Девушке хотелось сказать в ответ что-нибудь едкое, но вместо этого она так же внезапно, как до этого смеялась, заплакала. Струи холодной воды не погасили истерику, а лишь перевели ее в другое русло. Тэсса дрожала в мокрой одежде, слезы текли по ее и без того мокрому лицу, а говорить между всхлипываниями было не легче, чем между приступами хохота. Король мог бы вновь попытаться ее успокоить, Тэсса ждала и в глубине души даже желала этого, но Валтор поступил иначе.
— Это существо сказало правду? Вы желали мне смерти? — то ли Малтэйр решил, что резкая смена темы пойдет на пользу девушке, то ли его и впрямь очень занимал этот вопрос.
— Я постоянно желаю вам смерти, — буркнула в ответ Тэсс. — Но конкретно в тот момент я желала ее менее всего.
Вот так. Пусть знает, что она его по-прежнему ненавидит и ею двигала лишь прагматичность и жажда самосохранения.
— По крайней мере, честно, — хмыкнул Дайриец.
Девушке неожиданно стало стыдно. Неужели это все, что она может сказать ему? Неужели он не заслужил хотя бы простой благодарности?
— Спасибо, — слова с трудом давались Лотэссе. И потому, что она никак не могла успокоиться, и главным образом потому, что признавать себя обязанной ему было тяжело.
— За что? — в голосе сквозило удивление, словно он и вправду не понимает, чем заслужил благодарность.
