Бедная королева! Теперь ей не дадут спокойно вернуться в Тарнику. Лотэсса, хоть и была в курсе планов Шафиры, раскрывать их Торну не собиралась. Благо он и не требовал, очевидно, удовлетворившись тем, что услышал.
Тем временем они подошли к покоям Линсаров. Дверь открыла одна из фрейлин — долговязая Вайрис. При виде гостей девица сдавленно ойкнула, а за ее спиной уже возникла герцогиня собственной персоной. Мирталь была облачена в утреннее платье — свободное и прозрачное. Нежный персиковый цвет, надо признать, очень шел к маменькиному лицу, придавая ему свежий вид.
— Эн Элвир, какая неожиданная радость, — проворковала женщина, но, кинув взгляд на дочь, изменилась в лице. — Светлые богини! Тэсса, на кого ты похожа?!
Уж матушка-то не сочтет, подобно Торну, что с Лотэссой все в порядке и она выглядит восхитительно, как, впрочем, и всегда…
— Я могу все объяснить, — поспешил заверить протектор, избавив девушку от необходимости объясняться с матерью, за что Тэсс ощутила к нему нечто похожее на благодарность. По крайней мере, он честно выполнял свою часть сделки.
Торн как можно сдержанней поведал о «трагической случайности» с зеркалом, попутно выразив желание поговорить с дамами, прислуживавшими Лотэссе накануне вечером. Пожелание это было высказано небрежно и между делом, словно разговор не имел особого значения, а был, скорее, досадной формальностью. Мирталь, естественно, ни в чем не могла отказать столь важному гостю, более того, всячески старалась угодить.
Глядя на мать, девушка подумала, что той куда приличнее было бы переодеться, находясь в присутствии постороннего мужчины. Но сама эна Линсар, очевидно, так не считала. Конечно, она отдавала себе отчет, что утреннее одеяние идет ей чрезвычайно. Нежный цвет делал женщину почти юной, свободный покрой и прозрачная ткань являли взору формы все еще довольно соблазнительные. Короче, утренний наряд, в отличие от обычных платьев, открывал то, что обычно скрыто, но при этом скрывал все, что не слишком уже молодой женщине хотелось скрыть. Но щеголять в таком виде перед протектором — просто бесстыдство! И где, интересно, отец?
Но Торн не обращал внимания на красоту стареющей герцогини, он был занят расспросами. Дамы все как на подбор твердили одно и то же: они внезапно поняли, что должны уйти. Да, да, именно должны, а не просто желают. Каждая из них осознала, что совершенно необходима герцогине и как можно скорее. А потому, как только какая-то из них (уже не могли вспомнить, кто именно) первой огласила свое желание покинуть молодую госпожу, остальные немедленно присоединились.
— Бред какой-то, — вполголоса пробормотал протектор.
— Думаете, врут? — Тэсса, игнорируя маменькины выразительные и страшные взгляды, все-таки осталась, чтобы поприсутствовать при допросе.
— В том-то и дело, что вроде как нет, — мужчина выглядел озадаченным.
— А вы так хорошо умеете отличить ложь от правды? — не без сарказма поинтересовалась девушка.
— Вообще-то, мне казалось, что умею, — хмыкнул в ответ Торн. — Но сейчас я в этом уже не столь уверен.
После опроса девиц эна Линсар стала настаивать на том, чтобы эн Элвир доставил им удовольствие присутствием на завтраке. Тут уж вмешалась Тэсса, заявив, что протектор очень занят и никак не сможет осчастливить маменьку своим обществом. К удивлению Тэсс, Торн не разозлился на такую бестактность. Вместо этого он незаметно подмигнул ей и, склонившись к лицу девушки, прошептал:
— Благодарю, энья Лотэсса, я ваш должник.
Глава 8
Покинув Лотэссу Линсар и герцогиню, которая с каждой встречей раздражала его все больше, Элвир, не теряя времени, направился к Шафире Тарнийской. Про бывшую королеву все благополучно забыли. Ее не замечали, да и она, очевидно, старалась лишний раз не попадаться на глаза завоевателям. Зачем этой несчастной тихой женщине кольцо мужа, который практически открыто пренебрегал ею? Конечно, смерть человека зачастую заставляет его близких примириться со многими его недостатками и хранить о нем лишь светлую память. Неужели Шафира посмертно простила мужа? Возможно, тому поспособствовала трагическая кончина Йеланда?
А вдруг все совсем не так? Вдруг кольцо понадобилось Юлдари до Берра — тарнийскому королю, которому вздумалось предъявить претензии на трон своего бывшего зятя? Кто знает, что творится в головах правителей мелких государств? Почему бы для начала не завладеть ильдовской регалией? Вскорости можно объявить, что дочка беременна от последнего короля — Ильда. На самом деле это вряд ли так, хотя совершенно сбрасывать подобную возможность со счетов тоже нельзя. Но что помешает Юлдари объявить наследником Ильдов любого другого ребенка? Найти «отца» для будущего Ильда — дело нехитрое. Уговорить дочку поступиться честью тоже не так уж сложно, всем известно, что женщина она робкая и покорная, а ее батюшке, напротив, не занимать властности и родительского авторитета. Конечно, рождение ребенка по меньшей мере на месяц позже срока может вызвать вопросы, но и тут при желании можно выкрутиться. Вот и все! Юлдари до Берра получает в полное распоряжение внука-Ильда и повод оспорить владычество Малтэйра в Эларе. А как символично нацепить на крошечный пальчик ильдовский рубин! Хотя нет, на палец, пожалуй, не пойдет — свалится. Тогда можно повесить на шею малышу, а еще лучше — украсить кольцом собственную длань. Все равно же предъявлять претензии на эларский трон от лица малолетнего внука будет, естественно, король Юлдари. Конечно, кольцо во всех этих гипотетических планах — мелочь. Но мелочь очень досадная и символичная. А потому лучше забрать его у тарнийской принцессы и хранить в казне. Или вовсе уничтожить к вящей радости покойного Аритэра Дайрийского, призывавшего к беспощадному изничтожению Ильдов и всего, что с ними связано.
Бывшую королеву Элвир застал на месте. Вид у нее был какой-то напуганный и жалкий. Бледное лицо явно хранило следы слез. Глядя на женщину, походившую на затравленного зверька, Торн еще больше укрепился в своих подозрениях. Вполне возможно, отец настаивает на своем, а бедняжке, которой отведена роль мелкой фигурки на игральном диске, вся эта затея явно не по душе.
— Ваше высочество, — Элвир склонился в поклоне. Величать женщину, как прежде, «величеством» было бы неуместно и звучало бы издевкой. Обратиться к ней просто «эна Ильд» — по меньшей мере бестактно. Зато никто не отменял ее статус тарнийской принцессы.
— Эн э-э-э… Торн? — она явно смутилась, боясь назвать гостя чужим именем.
Что ж, ничего удивительного. Его знают в лицо и по имени лишь те, кто связан с ним по долгу службы или постоянно вертится при дворе. Шафира же с самого захвата столицы не покидала Нианон, но жила отшельницей. Она и с королем-то виделась всего раза два-три.
Мужчина улыбнулся, чтобы дать собеседнице понять, что она не ошиблась, и хоть немного ободрить и успокоить ее.
— Что вас привело ко мне? — спросила женщина, стараясь казаться исполненной достоинства и спокойной, однако это ей плохо удавалось.
— Ваше высочество, прошу простить мне непрошеный визит. Он вызван мелким недоразумением, которое, как я надеюсь, мгновенно разрешится к обоюдному согласию и удовлетворению. Цель моего посещения некоторым образом имеет отношение к энье Линсар…
