И в дни усталости, в дни отдыха делаю выводы, накапливаю силы, чтобы с новой волной продолжить путь.
Я иду к тому, что называю спасением.
***
Озарения и бездны…
И так по кругу,
когда теряешь
друга, подругу.
Мне оставаться скорбь умножая
терпкой настойкой печали.
Отчалю и я…
Когда?
Не знаю, кто победит меня:
моя жизнь или твоя смерть?
Конечно, основной юношеский посыл заключался в стремлении достучаться до своей симпатии.
Я помню свою первую песню, она называлась «Дождик»: как жаль, что с неба льется дождик и мне снова не встретить тебя… ля-ля-ля. Смешная, милая, наивная песенка. У нее самая простая история появления – первая влюбленность.
Я ходила в ЦПК и О им Кирова на тренировки в любительскую секцию по настольному теннису. И как очень многие из нашей разношерстной компании, была совершенно очарована тренером Виктором Александровичем Смирновым. Удивительно, как в этом на вид несуразном, пухлом, невысокого роста мужчине в неизменно красных спортивных штанах и походкой Чарли Чаплина сочетались шарм и притягательность. Я втрескалась до умопомрачения!
Все занятия проходили на открытой площадке. А когда шел дождь, теннисные столы размокали, играть было невозможно, и тренировки отменялись. Это автоматически означало, что встреча не состоится. Вот в один из таких ненастных дней я, раздосадованная очередной отменой, написала эту песенку. С тех пор люблю пасмурную погоду! Настраивает на философский лад. ☺
* * *
<…> Нужно только вспомнить, кем ты был до момента вашей встречи. И хоть изредка вспоминать о первозданности сложившегося в твоей душе образа. Он прекрасен. Расчесать бы мои мысли да сплести бы косу. А пока только так, эмоции, чувства…
Виктор Александрович писал талантливые стихи.
Я помню, как я была горда, когда одно из них он посвятил мне!
Виктор Смирнов
к С.С. на день поступления в институт
Когда кругов познанья леты
пройдут неспешной чередой,
их суть сумев постичь, о, Света,
ты станешь мудрой и простой, —
то не забудь того, кто ране
тебя к ним вел через года,
И тех, кого незримы раны,
с тобой встречаясь иногда,
случайно, душу рубцевали, —
о, пусть тогда ты, внемля зову,
простишь им милые «морали»,
и под углом ты зренья новым,
отыщешь в них Любви зерно,
что проросло – в тебе неслышно:
для жизни слово то верно,
из глубины чье сердце вышло!
«Была мечта», «А дочь моя боится темноты», «Тебя я в мыслях не держу» были мною музыкально озвучены. Транслируя его поэтическое слово, я сохраняю память о нем. Юношеская влюбленность со временем уступила место другим очарованиям, но вылилась в чувство бесконечной благодарности.
* * *
27.02.1990 г.
Его походка мне напоминает походку Чарли Чаплина. Невысокого роста, в прошлом – блондин с задиристым чубом, нельзя сказать, что полный, в общем, крепыш. Если будете у него в гостях, не просите его ставить Джо Дассена или разогревать чай, попросите его почистить картошку. Так, как делает это он, не делает никто. Словами не передать, это надо видеть. Это же целое искусство, танец ножа и рук. А какая скорость, какая легкость в движениях! Неужели все холостяки такие виртуозы по очистке картофеля? Ну, а какие он делает салаты, селедку под шубой и холодец! Объеденье! <> Боже мой, если б мне кто-нибудь хоть раз в жизни так сказал: «Из-за дали и разлуки, из-за дум наедине, всепрощающие руки протяни, родная, мне». Да я бы тут не только руки, да я что угодно бы протянула. Женщины, куда вы смотрите? Распахните отяжелевшие от туши ресницы, откройте глаза, заштукатуренные переливающимися всеми цветами радуги тенями. Рассмотрите под этой неловкостью, юношеской угловатостью, рассеянностью, хвастливостью эталон вежливости, интеллигентность, изысканность манер! Разглядели? <> Я взрослею, умнею, ты – стареешь. Я теперь многое знаю; я знаю, что ты любишь, что тебя раздражает, чего тебе не хватает. <…> Ты – одинок, арена для тебя мала. Слушатель благодарный, но они все не те, кому ты пишешь. Я люблю, когда ты немногословен. Не бойся, если тебя не поймут сейчас. Филолог, ты же знаешь столько чарующих, лаконичных, выразительных слов, ты ведь – мастер, а спускаешься до ширпотреба. Шей костюм по себе, а не по тому, кто тебя слушает. Твори! С годами ты становишься понятней и ближе мне… Последних моих шести лет доминанта. С Днем Рожденья тебя!
Мы не упускали друг друга из вида до самого его ухода 10 февраля 2011 года. Последние пять лет он тяжело болел, диагнозы сменяли друг друга, забирая у него все больше сил. Я подключала своих знакомых врачей, которые оперировали и консультировали его. Мои друзья помогали мне поддерживать Виктора Александровича эмоционально. Мы собирались у него дома, где он читал нам свои стихи, всегда радуя какой-нибудь новинкой. Слушали что-нибудь из его виниловой коллекции. Теплых воспоминаний о нем мне хватит до конца моих дней.
* * *
24.05.1990 г.
Есть люди, которые любят меня. Есть люди, которых любишь ты. Счастливы ли они? Счастливы ли мы? Ты близок мне сейчас как никогда. Так было всегда, и так будет. Я люблю этот маршрут, я люблю эти окна, я люблю все, что связано с тобой. Я люблю, а значит, есть шанс на то, что, может быть, я буду жить.
Счастлив ты или нет – зависит от твоего восприятия событий. Помнится, у мамы была любимая шутка-присказка: «Чем отличается оптимист от пессимиста? Пессимист, пригубив коньяка, скажет – «Клопами пахнет». А оптимист, раздавив клопа, с восторгом произнесет: – «О!.. – коньячком попахивает!» Хочу так общаться со слушателем, чтобы мой, даже самый горький опыт, воодушевлял.
Я – дитя Советского Союза и не худший представитель того времени. Эта страна воспитала меня и моих родителей. Сейчас, когда говорят только о негативных сторонах жизни в СССР, мне это больно и неприятно. Возможно, и наверняка я выросла в идеализированном мире, созданном бабушкой и мамой. Советское прошлое для меня и моей семьи имело массу положительных моментов. Но главное – сам дух времени был другой. Сейчас я с болью в сердце смотрю на то, что утрачено и никогда не будет восполнено. Уже нет того энтузиазма, светлого отношения к жизни, воодушевления, той милой наивности, отзывчивости, открытости, искренности, самоотверженности, желания помочь. Не хватает основательности в обучении, ответственности в работе. Стало много корысти. В погоне за быстрой прибылью, получением показного эффекта уходит профессионализм. Даже в музыке – сплошь однодневки. Песни на Евровидении – ну кто их помнит? Наверное, это один из симптомов нашей эпохи, примета времени, мираж на воде… Такое ощущение, что мы подхватили вирус. Работаем под копирку. Все похожи друг на друга, а те, кто похож друг на друга, похожи на западные и американские образцы. Где наши лица? Где индивидуальность? Где наши характерные национальные черты? Мы отрастили дреды, мямлим про «телок», копируем ужимки темнокожих РЭПеров. Но никто из них почему-то не взял в руки балалайку, не надел кокошник и не поплыл по сцене березкой, которая во поле стояла.
