Они стояли так, казалось, очень долго. Он держал ее за руки, их лица были так близко друг к другу. Поначалу Слоан решила, что не двинется с места, пока ее не отпустит тот гнев, который она испытывала сейчас. Но затем она поняла, что просто не в состоянии пошевелиться. От него так пахло шоколадом, наверное, он перекусил по дороге от торгового автомата. Его щеки были такие шершавые, покрытые легкой щетиной. Она прикоснулась к его запястьям, как бы удерживая его на месте.
– Поцелуй меня, – произнесла она низким голосом. – Сейчас.
Он повиновался, его нежные руки зарылись в ее волосы. Она прижала его спиной к стене и прильнула к нему всей собой. Они соприкоснулись бедрами, животами, грудью. Это было похоже на жжение и покалывание магии, но в этом не было разрушения, только тепло и желание. Но магия была везде, Мокс был пропитан ею, и сейчас они тонули в ней. Электрические разряды плясали на кончиках его пальцев, и она видела свет даже через закрытые веки. Она очнулась, чтобы посмотреть, как свет играет на костяшках его пальцев, и рассмеялась.
– Прости, – сказал он, немного улыбнувшись. Он, казалось, был доволен собой.
– Да тебе ни капельки не стыдно, ты, хитрец, – промолвила она и снова поцеловала его.
Она подумала о Мэтте лишь на мгновение, когда поняла, что больше не понимает правил этой игры, что она совсем не знает, каково это, когда ты целуешь кого-то настолько больше, чем ты, кого-то, кто не трясется над тобой от страха, кого-то, кто только что видел, как ты одним своим движением убрала с дороги на вокзале целый взвод солдат, того, кто знает, что в твоем сердце навсегда поселилась память о том, что ты убивала, потому что и в его сердце живут такие же воспоминания. Он обвил ее за талию и поднял в воздух. Она рассмеялась, когда он бросил ее на кровать и без малейшего смущения отошел, чтобы снять рубашку и ботинки.
Слоан почувствовала, как на нее со всех сторон начал давить воздух. Она не могла понять, это была магия или просто то самое чувство, когда ты так долго был кем-то и теперь перестал притворяться и стал самим собой.
Она притянула его к себе, и в нем было так много всего, чего он не… он не стеснялся прикасаться к ней, не думал долго, прежде чем спустить ее брюки вниз до лодыжек и отбросить их в сторону, он не извинялся после того, как откровенно скользнул вверх по ее телу, он не смутился, когда она потянула его за волосы и недвусмысленно предложила ему быть вместе. И – да… его волосы, запутавшиеся вокруг ее пальцев, его зубы, когда он покусывал ее за кончики пальцев, пока снимал с ее запястья сифон, его глаза, неотрывно смотревшие на нее, пока они искали путь, как двигаться вместе.
Слоан хотела всего, и она получила все сполна – и огонь, и бурю, и смех, и ярость, и тепло, и понимание.
Последнее, что она успела заметить перед тем, как полностью отдаться процессу, как все предметы в комнате – потрепанный блокнот, бутылка воды, пакетики со снэками, грязный пульт дистанционного управления, запылившееся мыло, завернутое в бумагу лавандового цвета, – поднялись в воздух и с грохотом упали на свои места. Слоан так и не поняла, кто был тому причиной – он или она.
Когда Слоан проснулась, за окном было темно. Мокс спал на животе, подложив руки под голову. Его волосы были взъерошены, но один завиток упал на лоб, это заставило Слоан улыбнуться.
Но больше ее интересовал спинной сифон. И она наклонилась над лопатками Мокса, чтобы лучше рассмотреть его. Структура сифона была такой же, как и у любого другого, в верхней части пластина была более прочной. Скорее всего, предположила Слоан, она позволяла удерживать всю механику устройства, и к ней же крепился весь ряд пластинок, тянущийся вниз от шеи к середине его спины. Она была уверена, что они выполняют свою собственную функцию – такой плотный контакт с кожей мог бы обеспечить источник большого количества энергии, возможно, тепловой? Или такая конструкция придает устройству дополнительную устойчивость?
Слоан не могла понять, каким образом сифон крепился к спине. Он так хорошо держался, что можно было бы подумать, что пластины привинчены к позвоночнику, но это было не так. Если аппарат держался на месте благодаря магии, то при помощи магии можно было бы и удалить его. Но и Мокс, и Нерон сказали, что снять такой сифон с человека может только тот, кто его туда поместил. Это означало, что каждый человек обладает своей уникальной магической подписью, как отпечаток пальца. Что каждый человек связан с магией по-своему, независимо от своих способностей или полного безразличия к ней.
Но ее не отпускала мысль о том, что сифон представляет собой обычный механизм, как и любой другой существующий механизм на свете. Лишите его источника энергии, прервите цепочку, которая приводит механизм в действие, и теоретически вы сможете отключить все, что угодно. Возможно, на Дженетриксе никто не мог понять, как это сделать, потому, что здесь все так носятся с магией, что забыли о практических законах бытия. Как тогда случилось с Нероном и дверью его мастерской, якобы полностью защищенной при помощи магии.
– Ты слишком долго смотришь на меня, – произнес Мокс. Он открыл глаза и, не двигаясь, наблюдал за Слоан сквозь волосы, упавшие ему на лоб.
– Да думала просто… Как избавить тебя от этой штуки на спине.
– О, это самый главный вопрос в моей жизни. И еще: как убить того, кто контролирует тебя.
Она закинула ему ногу на спину и прижалась к нему так сильно, что их лица оказались друг напротив друга.
– Я просто думала тут… это же просто механизм. А изменив ход работы механизма, можно изменить и само назначение работы механизма.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, соприкоснувшись с ней лбом.
– Я говорю о том, что прямо сейчас эта штука дает направление магической энергии, работает как канал. А ты можешь сделать так, чтобы превратить его в сифон Небесного Покрова? То есть сделать его антимагическим каналом?
– Но тогда я буду не в состоянии ничего сделать.
– Да, я в курсе, но на самом деле я думаю уже не о спинном сифоне, – она дотронулась до его локона на лбу. – Я думаю о гигантском сифоне в Зале Вызова. Если бы мы могли сделать так, чтобы он отключил всю магию… мы могли бы запросто убить Нерона голыми руками.
Мокс несколько раз моргнул, а затем прижался губами к ее губам, вдавливая ее обратно в матрас. Она рассмеялась ему прямо в губы, и он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею.
– Ты… – молвил он. – Потрясающая…
– И ты говоришь мне это… ммм… – А у него хорошо получалось быть с ней таким. – Тебе никогда не приходило в голову… впрочем, неважно.
Он перекатился и оказался сверху нее. Он был тяжелым, но ей нравилось чувствовать своим телом его вес и то, как его ступни прижимались к ее ногам.
– Я знаю, как обращаться с сифонами, – сказал он. – Я чиню свой, чиню Зивы, всех и каждого, они ломаются… а когда они ломаются, то, понимаешь, мы становимся совершенно беспомощными…
Она заправила ему волосы за уши и улыбнулась.
