По телу разлилось тепло, руки и ноги приятно покалывало.
Медсестра, нагнувшись, стала что-то объяснять ей; Валерия отметила, что пластмассовые пуговицы на белой рубашке немного пожелтели. Валерия понимала все, что ей говорят, и даже хотела задать уточняющие вопросы, но потом забыла про них.
Веки отяжелели.
Полицейские у дверей палаты наконец прекратили обсуждать футбол.
Когда Валерия очнулась и открыла глаза, то все равно почти ничего не видела.
Новая медсестра проверяла кардиограф и капельницу. Валерия не знала, сколько времени проспала.
Она попыталась сфокусировать взгляд. Увидела, как прозрачный инфузионный раствор блестящими каплями скатывается по трубке.
Все снова раздвоилось, и Валерия закрыла глаза; около нее хлопотала медсестра. Валерия уже почти спала, когда раздался звонок.
– Телефон, – вяло пробормотала она и открыла глаза.
Медсестра взяла с тумбочки телефон и передала ей. Валерия не могла разглядеть номер на дисплее, но все-таки приняла звонок.
– Валерия, – еле слышно ответила она.
– Это я, – сказал Йона. – Как ты?
– Йона?
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Немного под морфином, но…
– А Пеллерина?
– Ей хуже… сердце бьется слишком быстро… очень страшно.
– Ты говорила с Сагой?
Валерия ощутила себя ребенком. Медсестра стояла рядом и спокойно и методично промывала спиртом насадку для инъекций.
Йона был сейчас далеко, но Валерия чувствовала, что он изменился, с ним что-то произошло.
– Я боюсь спрашивать, как ты там, – тихо произнесла она.
– С Люми все хорошо.
– Слава богу.
– Да.
В трубке стало тихо. Километры, разделявшие их, шумели, как во сне. Медсестра соединила шприц с насадкой и проверила положение катетера.
– Чем все кончилось? – спросила Валерия и увидела, как кровь из вены забросило в трубку, и она смешалась с инфузионной жидкостью.
– Юрек мертв.
– Юрек Вальтер мертв?
– На этот раз – да… все позади, – сказал Йона.
– Ты все-таки остановил его.
– Да.
Медсестра поставила что-то на тележку рядом с кроватью и в три широких шага оказалась у двери.
– Ты не ранен? – Валерия снова закрыла глаза.
– Нет, но мне придется пока побыть здесь. Надо ответить на кое-какие вопросы.
– Тебя опять посадят? – спросила Валерия и услышала, как тихо закрылась дверь.
– Как-нибудь выпутаюсь. Меня поддерживают Интерпол и международное подразделение Бюро расследований.
– У тебя грустный голос.
– Я тревожусь за тебя, Сагу и Пеллерину… охрану ведь не сократили?
– Больница кишит полицейскими, двое сидят прямо под моей дверью. Как будто я опять в тюрьме.
– Валерия, тебе нужна охрана.
– Лучше сам приезжай.
– Люми завтра возвращается в Париж.
– Я бы тоже туда хотела.
– Я заберу тебя, как только закончу дела здесь.
– Надо только переодеться во что-нибудь поинтереснее.
– Я люблю тебя, – тихо сказал Йона.
– Я всегда тебя любила, – ответила Валерия.
Они разъединились. Валерия улыбалась сама себе. От усталости под веки словно насыпали песку. Думая о том, что будет, когда вернется Йона, она уснула, так и не выпустив телефона из рук.
Когда она очнулась, эффект от морфина уже улетучился, оставив после себя слабую дурноту.
Полицейские под дверью опять завели разговор о футболе и тренерах.
Валерия легла на спину и уставилась в потолок.
Зрачки снова стали нормальной величины, зрение полностью вернулось.
Она рассматривала квадратики натяжного потолка.
На одном было серое пятно от сырости, напоминавшее фотографию лунного кратера.
Валерии хотелось пить. Она повернула голову к тумбочке, но задержалась взглядом на трубке, торчавшей из левого локтя.
Шприц, наполненный прозрачной жидкостью, соединен с венозным катетером.
Валерия помнила, что, когда она говорила с Йоной, рядом стояла медсестра.
Инъекцию подготовили, но не сделали. Медсестра просто молча вышла из палаты.
На металлической тележке у кровати стоял пустой стеклянный пузырек. Валерия потянулась, взяла пузырек, повертела в руках.
Прочитала на этикетке “Кеталар, 50 мг/мл”.
Кеталар впрыскивают для наркоза перед операцией.
Валерия не понимала, зачем погружать ее в наркоз. Никто не говорил ей ни о какой операции.
Разговаривая с Йоной, она щурилась на медсестру, которая промывала вентиль на трубке капельницы.
Лица она не помнила, лицо расплылось.
Но Валерия задержалась взглядом на красивой жемчужине, которая покачивалась в ухе медсестры.
Белая-белая, со сливочным глянцем.
Валерия вспомнила, как почувствовала себя ребенком рядом с той медсестрой.
Ощущение возникло не потому, что Валерия стала маленькой, а потому, что медсестра была высокой.
“Метра два ростом, не меньше”, подумала Валерия и вздрогнула.
Глава 96
Сидя в покое для родственников в “неотложке” кардиологической клиники, Сага, напряженная от беспокойства и недосыпания, ждала нового кардиолога. На столе перед ней лежал смятый стаканчик из неотбеленной бумаги.
Сага нервно убрала волосы со щеки и наклонилась вбок, чтобы видеть весь коридор.
– Этого не может быть, – шептала она.
Сага пустым взглядом уставилась на аквариум, в котором плавала стайка рыбок-неонов. Она вспоминала день, когда Йона пришел в дом ее отца, чтобы предупредить ее. Как только Йона понял, что Юрек жив, он бросился к Саге, убеждал ее бежать вместе со всей семьей.
Она вспомнила, как ей было жалко Йону, – она тогда думала, что он утратил чувство реальности и скатился в паранойю.
Поняв, что Сага не собирается прятаться, Йона предостерег ее от встречи с Юреком.
Саге его слова показались обидными, и она напомнила, что во время работы под прикрытием она разговаривала с Вальтером дольше, чем сам Йона.
Сага упустила из виду тот факт, что Йона много лет подряд жил, кожей чувствуя Юрека, что он каждый день всматривался в него, как в зеркало, чтобы выйти живым из грядущего столкновения.
