– Дьявол ее побери! – выругался он и торопливо обмахнул себя крестом, прикусил палец.
Да, без дьявольского промысла тут явно не обошлось. Дура Иоанна! Когда ей велено лежать, ее носит по каким-то там лестницам!
– Коня! – закричал герцог, сбегая вниз. До дворца было рукой подать, он велел выстроить дом Бьянки так, чтобы через пять минут неспешного хода уже можно было обнять любимую, но герцог не мог ходить пешком по улице, словно простолюдин, теряя достоинство, да и ноги его сейчас внезапно стали ватными. Сын! Он знал, ему предсказывали, что теперь у него обязательно будет сын, – и что?! Неужели звезды снова посмеются над ним?!
Герцог Франческо I Медичи вставил негнущуюся ногу в стремя и ударил непонятливого коня в бока. Пролетел махом квартал, спрыгнул, побежал наверх – не по той ли самой роковой лестнице?..
У покоев жены суетились, вскрикивали, бегали, хлопали дверьми… Увидев хозяина, притихли, расступились, склонились… «Словно трава под ветром», – вдруг подумал он.
– Что?! – нетерпеливо спросил Франческо у лекаря, но и без его слов уже все понял. У него родился ребенок. Крупный ребенок. Сын. Мальчик. И этот мальчик родился мертвым.
Жена его тоже сейчас умирала, но какой вообще был прок в этой женщине, которая не дала ему того, чего он так хотел?! Которую он не любил и даже не уважал! Которая лишь безмерно его раздражала?!
Да, австрийская партия была проиграна вчистую.
Сегодня, сейчас. Прекрасное видение на горизонте, или Редкий тип женщины
– Я вас раньше здесь не видела! – сказала томная красавица в ультракоротких шортиках, возникшая, словно прекрасное видение на моем горизонте, – вместо ожидаемой и в последнее время неизбежно печальной Ирочки.
– Я вас тоже раньше не видел! – честно признался я. – Обычно я играю с другим… гм… с другой партнершей.
– Надеюсь, я вас не разочарую! – пропела длинноногая гурия. – Хотя я только начинаю… по выходным! Обычно я приезжаю сюда по субботам, а вы?
– Лев Вадимович Стасов, – счел нужным представиться я. – Я здесь работаю… то есть приехал провести творческий отпуск.
Я непроизвольно начал врать и метать бисер, причем сразу в огромных количествах. Видимо, гормоны внутри моего организма, измученного видом недоступной Лин, безнадежной Ирочки и Светы-Лючии, более не покушающейся на меня, начали настоящий бунт.
– Та-а-анечка! – пропела райская дива. – А здесь хорошо, да?
– Я в основном работаю. – Я пытался овладеть ситуацией внутри, взять революцию под контроль, скрутить зачинщиков и заточить их, но пока у меня ничего не получалось. Вместо того чтобы сурово насупиться, изобразив Льва Толстого, осуждающего моральную распущенность, попрание христианских ценностей и мясоедение, я вился вокруг Танечки ужом, поддакивал, поддерживал, советовал… и неожиданно для себя выиграл.
– Ну-у-у… так нече-е-естно… – надула она прелестные губки, ничуть не похожие на печальный Уточкин клювик и созданные природой явно лишь для страстных поцелуев. – Теперь вы просто обязаны компенсировать мне плохое настроение!
Судя по виду Танечки, настроение у нее было чудесное. Возможно, она принадлежала именно к тому редкому типу женщин, которые вовсе не умели обижаться, а также обижать, требовать, закатывать скандалы, надеяться на продолжение отношений после случайной ночи и, рыдая, ждать потом покаянных звонков. Дождавшись же, осыпать позвонившего градом упреков и снова ссориться – нет, определенно Танечка была не такая!
– Какую именно компенсацию вы предпочитаете?
«Опомнись, Стасов! – истерически орал где-то задавленный резвящимся половым инстинктом внутренний голос. – Эта фифа с идеальной искусственной попой не для тебя! Раскланяйся, пожелай ей успехов в труде, учебе, а также хорошей погоды и приятного съема более подходящих объектов, и беги!» Однако гормоны, вкупе с моим эго, обиженным Кириным молчанием, требовали проверить голословные заявления на предмет искусственности округлостей прелестной Татьяны. И проверить они желали немедленно и сейчас же.
– Ну-у-у… холодного шампанского! Очень жарко! – лукаво улыбнулась сирена-искусительница.
– Легко! – сказал я. – У меня тут открытый счет!
– О-о-о… – многозначительно протянула она. – Круто!
– Я только приму душ и переоденусь, да?
– Я тоже надену что-нибудь, более соответствующее случаю! – промурлыкала моя новая знакомая.
Я нетерпеливо совал карточку в электронный замок, предвкушая приятное свидание в баре, а возможно, и его последствия, когда соседняя дверь приотворилась:
– Это вы, Лев Вадимович? Не зайдете ко мне… ненадолго? Я бы хотела с вами кое о чем поговорить…
Лин томно вздыхает и немного отодвигается, чтобы пропустить меня внутрь, но отодвигается она ровно настолько, чтобы ее грудь, немаленькая для азиатки, пришла в соприкосновение с моей. Неужели это… неужели это попытка соблазнить меня в отсутствие жениха? Но зачем?! «Ничего себе! – мысленно восклицаю я. – И что прикажете теперь со всем этим делать?» Вслух же говорю как можно корректнее:
– Я знаю, как вы расстроены, Лин… но, признаться, не понимаю, чем я могу вам помочь.
В номере полутемно. Шторы задернуты, кондиционированный воздух пахнет цветами. Где-то – не в спальне ли? – играет ненавязчивая музыка. Мои глаза быстро адаптируются к полумраку, и я замечаю еще несколько тревожных предзнаменований: на столике в такой же гостиной, как у меня, вино, фрукты… Я не решаюсь сесть в кресло, понимая, что в случае чего выбраться из его мягкого плена будет не так легко, и это может существенно затруднить мое бегство. Не говоря уже об этической стороне вопроса: Лин – чужая невеста. Более того, она невеста такого человека, который меня попросту уничтожит, – впрочем, и первого довода хватает. «И когда тебя останавливал факт, что женщина принадлежит другому?» – ехидно вопрошает гормональный зачинщик. Но я тверд как скала и даже ничего ему не отвечаю. Тем более что в баре меня наверняка уже ждет утренняя Татьяна, легкомысленная и прелестная, явно жаждущая вкусить еще и иных развлечений, кроме гольфа и шампанского.
– Неужели вы не видите, как он со мной обращается! – На Лин, появившейся неизвестно откуда, прозрачный пеньюар, и у меня захватывает дух.
– Н-н-е вижу… – ошеломленно бормочу я, одновременно лицезрея, обоняя и слыша все: страстные нотки в голосе, трепещущие, готовые сомкнуться ресницы, свежий запах молодой кожи, воды и еле различимого парфюма, а также охваченное порывом выхоленное тело, роскошь которого мне не принадлежит, – и не надо! Я не хочу! Не было у меня женщин такой ослепительной красоты – и бог с ними!
Я начинаю медленно пятиться к двери, бормоча под нос нечто несвязное:
– Простите… вы потом пожалеете об этом… не нужно этого делать, прошу вас… я порядочный человек!..
Последнее уж совсем неправда – но чего мы только не утверждаем, когда деваться некуда! Однако мне, слава всем богам, деваться есть куда: я мгновенно щелкаю замком и вываливаюсь в коридор, еще более взмокший, чем после тренировки, и так же мгновенно скрываюсь за своей дверью. Защелкиваю ее и даже накидываю цепочку. Адреналин с тестостероном, перекрикивая друг друга, осыпают меня оскорблениями и называют тряпкой и идиотом. Идиот я совершенно точно – зачем я поперся за ней?! А если там стоит какая-нибудь камера?! Оправдывайся потом и говори, что ты только зашел – и сразу же вышел! Достаточно пары снимков почти совсем обнаженной Лин на моем фоне – рубашка, в предвкушении душа уже расстегнутая почти до пояса, и дебильное выражение лица, которое так легко спутать со счастливым!
