Дед немного помолчал, потом не слишком уверенно произнес:
– Торопился, видать. Я его вчера утром встретил, когда мусор выносил. Он такой смурной был, обычно приветливый, разговорчивый. А тут – здравствуй, Захарыч, и пошел себе.
– Куда же он торопился? Поезд у него только вечером был, как я понимаю?
– Это верно. – Старик задумчиво кивнул. – Ну, кто его знает, куда ему надо было? Может, дела какие, купить что-то мальчонке. Или, может, на работу вызвали.
– Да нет, какая работа? – возразила она. – Все учителя в отпуске.
– И то верно, – согласился Геннадий Захарович. – Тебе еще колбаски отрезать?
– Нет, нет, спасибо, – поспешно проговорила Ангелина, – все очень вкусно.
Она допила остатки чая и встала из-за стола. Дед тоже поднялся.
– Сейчас яблок тебе наберу. Подожди здесь.
Он, шаркая, ушел. Ангелина рассеянно разглядывала магниты на холодильнике… И все-таки странно. Сначала звонить и назначать встречу, а потом выключить телефон. Да еще дать его ребенку и не заметить, что тот шлет эсэмэски незнакомому человеку. Как-то не вяжется все это с голосом в трубке – слишком уж он был положительным, доброжелательным, такой не может принадлежать раздолбаю, нарушающему слово. И сообщение, о котором говорил Гошка, так и не пришло…
– Ну-ка глянь сюда.
Ангелина вздрогнула от неожиданности и обернулась. Дед стоял на пороге с двумя пакетами.
– Вот! – Он достал из одного розовое яблоко, все в мраморных прожилках. Вид его разительно отличался от магазинных. Казалось, оно излучало свежесть и здоровье. – Попробуй. – Старик отер яблоко о полу рубахи и протянул Ангелине.
Та откусила от румяного бока, разбрызгивая сладкий сок:
– Чудесное!
– Тут все такие, ты уж мне поверь. Мой самый любимый сорт. Они мелкие, крупными не бывают. Зараз можно пять штук съесть. Твоей сестре как раз подойдет. Держи. – Он отдал Ангелине пакеты.
– Большое вам спасибо! Геннадий Захарыч!
– Ась?
– А нет ли у вас телефона жены Андрея? Ну, бывшей, как ее…
– Катьки? – Дед недоуменно поглядел на Ангелину. – Ну есть где-то. Да тебе-то зачем?
– Хочу позвонить ей. На всякий случай.
– На какой такой случай?
– Ну… вдруг Андрей не приехал к ним? Пропал? Ей же теперь все равно, что с ним, она не станет особо беспокоиться?
– Правда твоя, Катьке на Андрюху наплевать. У нее давно другой хахаль. Но она молодец, отцу сына видеть не запрещает. В дом пускает – он у них большой, места всем хватит.
– Ну вот, – оживилась Ангелина. – Я бы позвонила и узнала. Может, он там и не появлялся.
– Это вряд ли. – Старик покачал головой. – Куда ему деться? Он каждое лето там проводит.
– Ну все-таки, – не сдавалась она, – можно телефон?
– Это где ж я тебе его сейчас искать буду, – ворчливо отозвался дед, однако послушно двинулся в комнату. Ангелина стояла на пороге кухни и слушала, как он роется в ящиках. – Нет. Не могу найти. Потерялся. – Геннадий Захарыч выглянул из комнаты. Борода его была всклокочена, на морщинистых щеках зажглись пятна румянца. – Прости, дочка, не помогу тебе.
– А кто-нибудь еще может знать телефон? – Ангелина испытующе посмотрела на деда.
– Антонина точно не знает.
– Это женщина из соседней квартиры? – догадалась она.
– Да. У них не сложилось с Андреем и Катюхой, стенка общая, а тут слышимость ого-го какая. Петька маленький был, орал. Антонина ругалась. Потом Катька на флейте играла, она ж в оркестре работает. Тоже мешало. Так что вряд ли они телефонами при расставании обменивались.
– А другие соседи? Которые рядом с вами?
– Тех нет. Уехали на моря. У них деньжата водятся, дома не сидят.
Ангелина поняла, что с бывшей супругой Андрея ей не связаться. Если только снова Гошку просить? Но на это нужно время, а он занят сейчас…
– Ладно, пойду я, – сказала она деду.
– Иди. Ты вот что, номерок свой мне оставь. Когда Андрейка объявится, я тебе отзвонюсь. Приедешь, сумку свою заберешь. Я его, стервеца, еще отругаю – такую девушку подвел! – Геннадий кокетливо тряхнул бородой – очевидно, это была его гордость.
– Хорошо, – согласилась Ангелина.
Старик подал ей листок бумаги и карандашный огрызок. Она черкнула свой телефон, распрощалась и вышла за дверь. Нужно было идти домой, узнать, как дела у рабочих. Приготовить на завтра что-нибудь диетическое для Риммы. Постирать. Ангелина сделала шаг к лифту и уже подняла руку, чтобы надавить на кнопку, но вдруг остановилась. Медленно подошла к соседней с дедовой квартире. Позвонила. Никто не открывал. Ангелина постояла еще немного и снова двинулась к лифту.
За ее спиной послышался скрежет замка.
– Это вы звонили?
Ангелина обернулась: на пороге стояла девчонка примерно ее лет, лицо у нее было сонным и помятым, длинные черные волосы небрежно свисали до пояса.
– Да, я, – удивилась Ангелина. – Мне сказали, что вы уехали.
– Ага, прямо-таки. – Девица насмешливо скривила губы. – Что я, чокнутая, с предками отдыхать? Маман на пляже весь день жарится, папан в баре коктейли хлещет да на девок глазеет. А мне со скуки удавиться? Отель – 40 +, ни молодежи нормальной, ни развлечений. – Черноволосая широко зевнула и откинула свою шикарную гриву за спину. Вид у нее был довольно потасканный – грязные, потертые шорты, растянутая майка в пятнах, под глазами темные круги от недавних возлияний. – Тебе-то чего надо? – довольно неприветливо обратилась она к Ангелине. – Че звонила?
– Простите, нет ли у вас телефона вашей бывшей соседки из 56-й квартиры? Кати Петрачевой.
– Катьки? – Девушка почесала нос и кивнула: – Ну есть. Мы с ней вроде как подружки. Были. – Она хмыкнула и снова зевнула.
– Почему были? – удивилась Ангелина. – А сейчас?
– А сейчас она Петрачева своего нищего послала к такой-то бабушке и нашла себе толстый кошелек. Теперь зазналась, не звонит, не пишет. А тебе она зачем?
– Я… – Ангелина замялась и тут же выпалила, неожиданно для себя: – Я хочу уроки флейты у нее брать.
– Ха! – заржала девица. – Так Катька не в Москве живет. У ее нового мужа коттедж в Алексине. Ты туда не наездишься.
– Наезжусь. Я как раз там рядом и живу. А сюда к деду приехала, в гости. – Ангелина была уверена, что девице наплевать на девяностолетнего соседа и внучку его она в лицо не знает.
– Ты? Рядом? – Девица поглядела на нее с недоверием. – Не ври. Не тот у тебя вид, чтобы в коттеджном поселке жить.
– Да я там горничной, – продолжала врать Ангелина. Она сама не понимала, откуда у нее взялась такая фантазия.
