Катя молча шмыгнула носом.
– Послушай, мне ты можешь сказать правду, – как можно мягче произнес Иван. – Я не дам тебя в обиду. Смогу защитить.
Катино лицо напряглось, ее гладкий лобик прорезала морщина. Иван видел, что она терзается сомнением – говорить или нет.
– Ну же, Катя. – Он заглянул ей в глаза. – Кто это?
– Х-хозяйка квартиры, – через силу выдавила она.
– Кто? – переспросил ошарашенный Иван. – Что она хочет от тебя? Денег?
– Д-да, – так же с трудом произнесла Катя.
– Ты задолжала ей? Сколько?
Она опустила голову, глядя на свои новые сапожки.
– Скажи, сколько, – настойчиво повторил Иван.
– За три месяца, – наконец тихо проговорила она.
– По тридцатке за месяц? Девяносто?
Катя жалобно всхлипнула.
– Не плачь, – мягко попросил Иван и погладил ее по плечу, – слышишь, Катя, не плачь. Я что-нибудь придумаю. Достану деньги.
Тут он вспомнил об их с Семеном решении отвоевать Катину квартиру обратно. Похоже, другого выхода нет, иначе где взять столько денег.
– Не думай об этом, – сказал он Кате. – Это теперь не твоя забота.
Она кивнула со вздохом. Иван видел, что она не испытывает облегчения от его слов. Не верит, что он может помочь?
Он повел ее домой, по дороге рассказывая всякие смешные случаи из жизни, желая отвлечь и хоть как-то развеселить. Однако Катя подавленно молчала, старательно избегая встречаться с Иваном взглядом.
День был безнадежно испорчен, равно как и впечатления от посещения зоопарка. Они пообедали в траурной обстановке. Катя оставалась по-прежнему подавленной и молчаливой. Иван уже не знал, что предпринять. Он должен был ехать домой, но ему было тревожно оставлять Катю одну в таком состоянии. Он предпринял осторожную попытку выведать у нее, что же все-таки произошло с квартирой, но она отвечала уклончиво и односложно: написала дарственную на некую женщину, которая обещала впоследствии щедро заплатить, выписалась в комнату в коммуналке в области – и все это добровольно. Больше ему ничего из нее вытянуть не удалось.
С тяжелым сердцем Иван вынужден был уйти, пообещав Кате, что завтра утром будет у нее.
22
Дома его ждал неприятный сюрприз. Едва Иван открыл дверь, как услышал голоса, доносящееся из комнаты. В прихожей висели чужие вещи – мужская черная куртка и женская норковая шуба до пола.
«Борька с Зойкой приехали… – понял Иван и с досадой подумал: – Черт их принес сегодня». Против Борьки он ничего не имел, а видеть невестку ему совершенно не хотелось, особенно в субботний вечер и сейчас, когда на душе было тоскливо и беспокойно за Катю.
– А вот и он! – Дверь комнаты распахнулась, и на пороге возникла сама Зойка, а вместе с ней Борька и Маша. – Совесть у вас есть, Иван Палыч? Или пропили вы ее всю без остатка?
Зойка воинственно выставила вперед свою пышную грудь, туго обтянутую водолазкой.
– В чем дело? – хмуро поинтересовался Иван.
– Папа, ты меня обманул! – Маша смотрела на него с укоризной, бледные щеки окрасил слабый румянец.
– Как обманул? Почему? – Иван не сразу понял, что она имеет в виду.
– Приходил твой приятель. Сергей. Говорит, потерял тебя, ты ему не звонишь, на сообщения не отвечаешь. Как же так, папа? Ты ведь мне говорил, что с ним гуляешь!
Иван молчал, исподлобья глядя на столпившуюся на пороге компанию.
– Где ты пропадаешь все время? – трагическим голосом спросила Маша.
– Работаю, – буркнул Иван, понимая, что звучит это неубедительно.
– Где это такая работа 24 часа в сутки, да еще и по выходным? – ехидно поинтересовалась Зойка.
– Папа, скажи честно, ты ходишь в больницу? Ищешь там… ищешь свою женщину, которая умерла? Как ее… – Маша по привычке нервно теребила в руках носовой платочек.
– Лидия, – спокойно подсказал Иван.
– С ума спятил на старости лет. – Зойка фыркнула и покрутила пальцем у виска.
– Папа! – начала было Маша, но Иван перебил ее:
– Успокойся, доча, не хожу я в больницу. Я совсем в другом месте был все это время.
– Где? – хором спросили все трое.
– А вот это секрет. – Иван решительно повесил куртку на крючок и стал разуваться.
– Да как вам только не стыдно, Иван Палыч? – Зойка уперла руки в крутые бока. – Мы тут переживаем за вас, ночи, можно сказать, не спим…
– А ты спи ночью-то, – невозмутимо сказал Иван, – спи. А то еще, чего доброго, похудеешь от бессонницы.
Зойка захлебнулась от возмущения и со злостью глянула на Борьку.
– Пап, ну ты того… выбирай выражения… – уныло пробормотал тот.
– Не вам меня учить. – Иван поставил ботинки в галошницу, прошел в свою комнату и плотно закрыл дверь.
Из коридора до него доносились возмущенные голоса. Он сел на диван, обхватил руками голову и прикрыл глаза.
– Пап! – в приоткрытую щелку просунулось Машино лицо. Иван не ответил. – Пап, ну прости, не обижайся. Мы же волнуемся. Ты практически с того света вернулся. Тебе надо беречь себя.
– Никогда не поверю, что эта стервоза Зойка за меня волнуется. И вообще, что она тут делает? Пусть убирается к себе домой.
– Ну как тебе не стыдно? – Маша подошла и села рядом. Положила руку Ивану на плечо. – Почему ты так ее не любишь?
– А она меня любит? А маму твою она любила? – Иван не мог больше сдерживаться. Из него буквально хлестали злость и ярость. – Только и разговоров было, чтобы поменяться квартирами, им отдать нашу, а нам с Ниной поехать к ним в двушку. Не согласились – стали врагами на всю жизнь.
– Да она не думает о квартире. Она переживает за твое здоровье. За то, что ты пьешь там где-то тайком.
– Да не пью я, не пью! Ты же видишь! Я работаю, мне некогда пить. Семена спроси!
– Я знаю, знаю. Тихо, не сердись. – Маша поглаживала его по плечу. В коридоре хлопнула дверь. – Ну вот, они ушли, – грустно сказала Маша. – Зря ты так. Они приехали навестить тебя, думали, все вместе посидим, поужинаем.
– А чего ж тогда она первая хамит? – расстроился Иван вконец. Он чувствовал себя виноватым, хотя не понимал, в чем конкретно.
– Ладно, – успокоила его Маша. – Ничего. В следующий раз посидим. Пойдем кушать.
Она привела его на кухню, положила ему еды в тарелку, налила чаю.
– Эклер хочешь? Боря принес.
– Не хочу, – буркнул Иван.
Он через силу съел ужин и, сославшись на головную боль, ушел к себе. Убедившись, что дверь плотно закрыта, а Маша по-прежнему хлопочет в кухне, Иван набрал номер Семена.
