– Эх, Ваня, Ваня, ну почему так все непутево устроено в жизни… – Семен поглядел на него, в глазах была тоска. – Я б за нее, за Танюшку… да я б жизнь за нее отдал! Ей-богу, можешь смеяться.
Иван и не думал смеяться, он отлично понимал друга. Сам он не представлял свою жизнь без Кати.
– Ну за что ей такое? – с горечью проговорил Семен. – Молодая, красивая, карьеру делает. И на тебе – старый пень навязался на ее голову. Да еще и несвободный.
– Скажешь тоже, пень, – возразил Иван, – она любит тебя.
– То-то и оно, что любит, – сокрушенно произнес Семен. – Страсть меж нами была, Вань. Такая, что и не описать словами. Я, честно говоря, думал, что это в книжках да в фильмах такое придумывают, специально, чтоб людей позабавить. Ан нет. Фильмам до этого далеко.
– Так что ж ты? – несмело спросил Иван. – Ребята у тебя взрослые. Может, надо было того… развестись?
– Ритку бросить? Предать? Да ты что, Палыч, я на такое гнидство не способен.
– А девчонку морочить способен? – рассердился Иван.
– Так в том-то и дело. Я как понял, что не могу из дому уйти, так сразу ей и сказал. Сразу, понимаешь!
– А она?
– А она сказала, что ей все равно. Мол, ей хорошо со мной и так.
– Но ведь не дело это, – осторожно произнес Иван.
– А то я не понимаю, что не дело. Ей семья нужна, муж, детишки. Вот майор этот, Шебаршин, – чем не партия… – Семен мрачно усмехнулся.
Иван вспомнил сухощавое лицо Шебаршина, его ироничный взгляд и понимающе кивнул.
– Вот и решил я – все, ничего у нас не будет. Ты меня знаешь, если я чего решу, так тому и быть. Полгода как мы расстались, не общаемся. У меня душа вся изболелась. Как там, думаю, моя родная, вдруг страдает, тоскует? Места себе не находит. А тут такой повод!
Иван молчал, не зная, что сказать. Он не представлял себе, в каком положении оказался бы сам, если бы встретил Катю, когда Нина была еще жива. А может – не встретил бы…
– Ладно, Палыч, – Семен встряхнулся и взял себя в руки, – я погнал на фирму. Тебя подвезти?
– Нет, мне на метро быстрее.
– Ну как знаешь. Танюшка будет держать нас в курсе. Как Шебаршин прищучит Ахметьеву, так я звоню нотариусу, и вы едете на оформление. Лады?
– Лады.
Они обменялись рукопожатиями, и Семен пошел на парковку, а Иван отправился к метро.
32
Вечером они с Катей решили прогуляться. Иван случайно освободился пораньше – у него отменился последний заказ.
– Пойдем пройдемся, – предложил он, глядя на бледное Катино личико, – сидишь целый день в духоте.
Она на удивление легко согласилась. Они оделись и вышли на улицу. Стоял довольно морозный вечер, уже выпал снег, но было безветренно и вполне приятно для прогулки. Иван и Катя, обнявшись, не спеша брели по тротуару.
– Как твои скульптуры? – спросил Иван.
– Пока не очень. – Она улыбнулась. – Но мне нравится. Я буду стараться.
– Тебе бы доучиться, – заметил Иван.
– Не говори мне про учебу, – мгновенно завелась она. – Это не для меня все – лекции, зачеты, экзамены. Я едва школу выдержала. Десять лет пыток.
– Какая ты, – с ласковой иронией заметил Иван.
– Какая? – вызывающе переспросила Катя.
– Нежная. Ранимая. Не такая, как все.
– Да нет, не в этом дело. – Катя чиркнула зажигалкой.
– А в чем?
– Ни в чем.
Она надолго замолчала. Иван не решался продолжать разговор. Да ему и не обязательно было – он и так чувствовал себя на седьмом небе от блаженства идти рядом с Катей, легонько обнимать ее за талию. Помолчав, она вдруг сказала:
– Слушай, я никак не могу придумать, как мне тебя называть. Иван – слишком официально, Ваня мне ужасно не нравится. У тебя были какие-нибудь прозвища? Или особые уменьшительные имена?
Она посмотрела на него весело и с озорством. Иван слегка растерялся. И Нина, и все родные называли его Ваней, Ванюшей. Приятели иногда величали Палычем. Больше уменьшительных имен у него не было. Если только…
– Чего молчишь? – Катя нетерпеливо потеребила его за воротник куртки.
– В армии ребята называли меня Вано. На грузинский манер.
– Прикольно. Хотя на грузина ты не похож.
– Не похож, – согласился Иван и улыбнулся.
– Вано, – повторила Катя. – Мне нравится. Я тебя так буду называть. Вано.
Она прижалась щекой к его плечу. У Ивана перехватило дыхание.
– Смотри, звезды, – тихо сказала Катя, – я думала их сейчас нет. А они есть.
В темном небе действительно тихо сияло несколько звезд.
– Погода ясная. Вот они и видны, – сказал Иван.
– Когда-нибудь я напишу твой портрет, – пообещала Катя. – Когда-нибудь.
– Почему не сейчас?
– Сейчас у меня нет вдохновения, – проговорила она серьезно.
Ивану показалось, что в ее словах заключен какой-то тайный смысл, но какой именно, понять не смог.
– Хорошо, я согласен подождать, – ласково проговорил он, – буду ждать твоего вдохновения.
Она кивнула и взяла его за руку. Они дошли до метро, заглянули в магазин, купили кое-какие продукты и вернулись домой. У подъезда нос к носу столкнулись с Машей.
– Наконец-то, – обрадовался Иван. – Где ты ходишь так поздно?
– По делам ездила, – коротко бросила Маша и, не глядя на Катю, принялась открывать дверь.
– Можно узнать, что за дела?
– Вам будет неинтересно. – Маша зашла в квартиру и начала снимать пальто. – Выполняю поручения американской родни. Почти все сделала.
– Ну и ладно, – согласился Иван, видя, что Маша не расположена к откровенной беседе.
– Мы тут к чаю всего накупили, будешь с нами?
Маша покачала головой.
– Спасибо, но нет. Устала. Моталась весь день. Отвыкла от общественного транспорта, дома-то у себя только на машине передвигаюсь. Пойду лягу.
Иван кивнул и поймал взгляд Кати. Та смотрела на Машу исподтишка, настороженно и недобро. У Ивана кольнуло сердце. Все же он снова, как и днем, утешил себя тем, что скоро Маши здесь не будет. Они пошли в кухню и устроили великолепное чаепитие. В процессе него Катя развеселилась, бледные щеки ее разгорелись, глаза блестели. Она звонко смеялась, подкалывала Ивана, называла его Вано, периодически порывисто обнимала и целовала. Они не заметили, как из кухни плавно перекочевали в спальню. Заснули они далеко за полночь, тесно сплетясь в объятиях, счастливые, с блаженными улыбками на лицах.
