Видно, он сильно соскучился в одиночестве и теперь ему хотелось развлекухи. Иван решил не говорить ему правды. Рановато еще, попозже узнает.
– Нету Лидии, – твердо проговорил он.
– Как нет? – расстроился Серега.
– Вот так. Была и нет. Призрак это был, привидение. Трефилов сказал – от сильного стресса.
– Ну ему видней, Трефилову, – согласился Серега. Подумал немного и добавил: – А все-таки жаль, что она призрак. Какая ни есть, а баба.
Иван только головой качнул в ответ. Он просидел у Сереги до позднего вечера. Сходил в магазин, купил еды, наварил картошки, накрошил салат. Вечером они измерили Серегину температуру – 38, 5.
– Прогресс! – обрадовался Серега. – Не иначе как ты экстрасенс, Палыч.
– Да это просто вирус проходит, – усмехнулся Иван.
Он был рад, что длинный день без Кати наконец закончился. Общение с Серегой его порядком утомило, поэтому, когда он вернулся домой, то вскоре лег спать и проспал до 9 утра.
36
Едва поднявшись с постели, он набрал Катю. Та, к чести ее будь сказано, тут же взяла трубку, слышимость была ужасающая, но все же Иван разобрал, что у нее все хорошо, она плодотворно потрудилась, поела шашлыка и после обеда собирается двигать домой. «Дождаться бы еще этого «после обеда», – с грустью подумал Иван. Чтобы не хандрить, он решил заняться уборкой. Вымыл пол, вытряхнул коврик, протер пыль с мебели. Помог Маше запустить стирку и развесить белье.
В два часа дня позвонил Серега.
– Эй, экстрасенс, мне опять требуется сеанс. Температура вверх ползет.
– Не может быть, – не поверил Иван, однако все же послушно оделся и поехал в Выхино.
Как он и предполагал, температура у Сереги и не думала подниматься, наоборот, она снизилась до 37, 6. Но выговаривать ему Иван не стал, ясно же, натерпелся бедняга, один в квартире в жару, да еще с таким кашлем. Он заставил Серегу подышать картофельным паром, съесть половину лимона для насыщения организма витамином С и прополоскать горло содовым раствором.
В шесть Катя написала, что едет на станцию. Иван поспешно распрощался с приятелем и двинул в сторону дома. Он не удержался, зашел в магазин и, как всегда в последнее время, накупил кучу вкусной еды. Ему нравилось баловать Катю пирожными, экзотическими фруктами, икрой. Она по-прежнему оставалась чрезмерно худенькой, а потому Иван считал, что ей нужно хорошо и калорийно питаться три раза в день минимум.
Подходя к подъезду с двумя внушительными пакетами, он глянул на часы: без малого восемь. Катя обещала быть не позже девяти. Вот ведь упрямица – потащится с вокзала с вещами и мольбертом. А он бы с удовольствием ее встретил, и они бы на такси в два счета доехали до дому. Ну да ладно, недолго осталось ждать.
Иван повернул ключ в двери и зашел в темную прихожую. Первое, что он увидел, включив свет, была Катина куртка на вешалке. Второе – ее сапожки в углу. Приехала!! Иван прислушался – в квартире было тихо. Из-под двери Машиной комнаты пробивалась полоска света. Иван разделся, отнес продукты в холодильник и на цыпочках зашел в комнату.
Вокруг царил полумрак. Катя крепко спала, завернувшись в одеяло, как в кокон. В окно лился бледный лунный свет, в лучах которого ее лицо казалось зеленоватым и измученным.
Иван осторожно сел рядом прямо на ковер. Погладил тихонько Катину щеку. Она дернулась и что-то пробормотала во сне. Иван поспешно убрал руку.
– Спи. Спи, мой ангел.
Он задернул штору и вышел. Маша в кухне кипятила чайник.
– Привет, доча! Будем чай пить?
– Да. – Она кивнула, дождалась, пока погаснет лампочка, налила две чашки и кинула заварку.
Они уселись за стол.
– На следующей неделе уезжаю, – сказала Маша. – Ты ведь ничего, нормально?
– Я отлично. – Иван улыбнулся. – Вот только жаль мне с тобой расставаться.
– Я этого не заметила. – Маша тоже улыбнулась, как показалось Ивану, через силу.
– Ну что ты такое говоришь. – Иван обнял ее. – Ты моя самая любимая девочка. Мне тебя будет очень не хватать. Вот если бы вы с Юлечкой жили здесь, в Москве…
– Если бы да кабы, – проговорила Маша мягко. – Это невозможно, ты знаешь. Да и где бы мы жили? Тут всем вместе тесно будет.
Иван открыл было рот, сказать про возвращение Катиной квартиры, но побоялся из суеверия – вдруг все сорвется.
– Найдем, где жить, – произнес он уклончиво.
– Да нет, – уже тверже сказала Маша. – Это все утопия. Но ты не переживай, я буду тебе часто звонить. И по скайпу сможем общаться.
Они посидели еще немного, поговорили ни о чем. Наконец Маша сказала, что хочет спать. Иван пожелал ей спокойной ночи и ушел в комнату. Катя так и спала, уютно и тихо посапывая, и просыпаться явно не собиралась, несмотря на то что время было еще раннее – очевидно, умоталась за эти два дня. Иван представил себе, как завтра объявит ей радостную новость, и надулся, как индюк, от гордости и самодовольства. Поставил будильник на восемь, разделся, залез в постель к Кате под теплый бок и отключился.
37
Катя смотрела на Ивана изумленными глазами, на лице ее было написано недоверие.
– Мне вернут квартиру? Не может быть.
Он усмехнулся и привлек ее к себе.
– Еще как может. Через неделю можешь начинать там ремонт.
Она снова взглянула на него.
– Ты шутишь?
– Я не шучу. Сейчас мы позавтракаем, оденемся и пойдем к нотариусу, там ты подпишешь документы, и все – квартира снова твоя.
Катя вдруг вырвалась из его объятий, вскочила на ноги и запрыгала по дивану.
– Боже, боже, вот счастье! Ура! – Щеки ее раскраснелись, глаза блестели, волосы длинными локонами спадали на лицо и грудь.
Иван смотрел на нее с нежностью и восхищением. Катя перестала прыгать, порывисто обняла его и стала целовать.
– Спасибо тебе! Это все ты! Ты мое солнце, мой ангел-спаситель!
Иван почувствовал, как сердце падает вниз от огромного, непомерного счастья. Они лежали и целовались, сначала нежно, затем страстно. Потом все утонуло в пелене наслаждения и восторга, Иван слышал легкое Катино дыхание и всем существом ощущал ее упоительный, весенний аромат…
Очнулись они лишь спустя час.
– Господи, как же я счастлива, – прошептала Катя Ивану на ухо.
– Вставай, сокровище. – Он улыбнулся и ущипнул ее за кончик носа. – Нам пора.
– Да, да. – Она мигом подскочила и скрылась в ванной.
Через минуту оттуда донесся шум воды. Ему вторил громкий Катин голос, по обыкновению, фальшиво распевающий какой-то жизнерадостный мотив. Иван прислушался, усмехнулся и стал складывать диван.
