Наконец Иван не выдержал и после работы поехал к Сереге. Тот уже совсем поправился и как раз перед его приходом успел посетить магазин и затариться поллитровкой. Это было как раз то, чего Ивану не хватало всю последнюю неделю. Они наспех соорудили закуску и сели в кухне с задушевным разговором.
Иван поведал Сереге про Катю, рассказав все с самого начала: как искал призрак Лидии, как пришел к ней в квартиру, обнаружил там Катю, стал помогать ей и, наконец, влюбился по уши. Утаил он от Сереги лишь один момент – непонятное несходство призрака Лидии с ее портретом, написанным Катей. Но сейчас, под действием горячительного, это показалось Ивану маловажным. Зато он изложил приятелю во всех деталях то, что произошло после Катиной поездки на дачу, не обойдя вниманием и эпизод с балконом.
Серега слушал, время от времени кидал в рот кусок докторской колбасы и опрокидывал стопку. Он терпеливо дождался, пока Иван закончит свое повествование.
– Ну что я тебе скажу, – Серега поскреб черную щетину на подбородке, – истеричка твоя Катя. У баб это бывает. Моя Люська такой была.
Люськой звали вторую жену Сереги, по его словам, самую любимую, от которой он по глупости ушел к третьей жене, Тамаре, той самой, что впоследствии выгнала его из дому.
– Я тебе точно говорю, даже не парься, – с видом знатока вещал Серега. – У них это все от гормонов. Много гормонов – плохо, мало – тоже плохо. Вот они и злятся, точно голодные комарихи, кровь нашу пьют.
– Это верно, – согласился Иван. – Кровопийцы. Делать-то что? Что ты делал со своей Люськой? – спросил он у Сереги.
– Я ее к морю возил. Там на солнышке все ее гормоны в норму приходили. Эх, чудное время было… – Серега налил очередную рюмку, выпил залпом и мечтательно закатил глаза. – Идет она, значит, рядом со мной, по бережку, по мокрому песочку. А фигурка у нее была – закачаешься. И все мужики, все, Вань, какие в радиусе десяти метров, все на нее шеи сворачивают. А она улыбается и обнимает меня покрепче. И мы с ней идем, такие, а народ на нас смотрит…
Иван в красках представил Серегу и Люську на прибрежном песке, красивых, молодых и счастливых. Что теперь осталось от этого счастья…
– Ты, Вань, послушайся моего совета, – с грустью сказал Серега. – Возьми путевку и поезжайте куда-нибудь в теплые страны.
– Да я как-то… мы ремонт хотели. И машину взять… – Иван растерянно смотрел на приятеля.
– К черту ремонт, – решительно отрезал тот. – А тачка тебе и вовсе не нужна, Палыч. На такси вполне можно перемещаться, да и автобусы сейчас неплохо ходят. Бери лучше тур и жми в Таиланд. Или на Гоа.
– Это ж бешеные деньги, – пробормотал Иван, чувствуя, как его начинает одолевать страстное желание поступить так, как советует Серега.
В самом деле, как чудесно было бы взять Катю, увезти ее из этой холодрыги и тоски в яркое, солнечное лето! Купить ей цветастые купальники, сарафанчики, шляпки и шлепки. Катать ее в волнах, плескать в лицо солеными брызгами, закапывать ее гибкое, стройное тело в белый горячий песок, вместе собирать прибрежные прозрачные камешки и ракушки…
– Я подумаю, – сказал он Сереге. – Спасибо тебе.
– Не за что. Ты лучше приходи почаще. Одному пить скучно.
– Пить-то нам особо нельзя, – заметил Иван. – Не забывай, что мы язвенники.
Серега весело заржал.
– Язвенники – это не трезвенники. Так что будь! – Он поднял свою стопку и звучно ударил ею о бок Ивана.
41
Когда Иван добрался до дому, была полночь. В дверях его встретила Маша, привычно нюхнула и презрительно хмыкнула:
– Опять…
– Да я чуть-чуть только, Серегу навещал, – успокоил ее Иван.
– Знаем мы ваше чуть-чуть. – Маша вздохнула, но продолжать не стала, ушла по своим делам.
Иван зашел в комнату и обнаружил Катю за работой. Она сосредоточенно склонилась над столом, руки и лицо ее были перемазаны глиной, на полу вокруг тоже валялись глиняные крошки. Иван, однако, только обрадовался этому беспорядку.
– Лепишь?
Она кивнула:
– Леплю. Смотри, вроде неплохо получается.
Она отодвинула руки и продемонстрировала Ивану начерно слепленную голову, которая показалась ему смутно знакомой.
– Это кто?
– Не узнаешь? – Она хитро прищурилась. – Это ты!
Иван с изумлением смотрел на бюст. Действительно, похож! Ай да Катя!
– Ты гений! – Он подхватил ее на руки и закружил по комнате.
– Пусти! Я же грязная вся, запачкаю тебя.
– Пачкай!
Он был несказанно счастлив. Она лепит его портрет! Значит, любит! Значит, все эти недомолвки и косые взгляды – ерунда, как говорит Серега, гормоны. Катя втянула носом воздух:
– Ты выпил?
– Немного. Я ездил к другу.
– К какому другу? К Семену?
– Нет, к другому. Ты его не знаешь. Мы с ним в больнице вместе лежали. – Иван осторожно поставил Катю на пол. – Кстати, я хотел тебя спросить…
Он замялся, не решаясь продолжать. Его одолевало желание рассказать Кате, что призрак Лидии совсем не похож на написанный ею портрет. Но тогда нужно признаться, что он рылся в ее картинах. Все же Иван решил рискнуть. Катя смотрела на него с ожиданием, и он тихо произнес:
– Я нашел среди твоих работ портрет мамы.
– Ты нашел? – Она слегка нахмурилась, но в целом осталась спокойной. – Ты смотрел картины без меня?
Иван виновато кивнул.
– Ладно. И что?
– Та Лидия Лебедева, которая приходила ко мне в больнице – она совсем другая. Иначе выглядит.
Катя пожала плечами:
– Откуда мне знать, как выглядит твой призрак?
– Ну да, – пробормотал Иван. – Ты права. Я просто подумал, может, ты можешь как-то объяснить это?
– Объяснить, почему к тебе явилось привидение и представилось моей матерью??
Катя вдруг громко расхохоталась. Иван смотрел на нее в растерянности, потом тоже улыбнулся. Действительно, глупо. Она все смеялась и смеялась, потом закашлялась, на глазах ее выступили слезы.
– Катя, ты чего? – Иван испугался. – Может, тебе воды?
Она наконец успокоилась. Вытерла руки об фартук, присела на диван.
– Давай больше не будем о призраке. Мне это неприятно. И я… я не верю тебе. Не было никакой Лидии.
– Как же я тогда нашел тебя? – возразил Иван. – Откуда взял твой адрес?
– Не знаю. – Она упрямо мотнула головой. – И, честно говоря, не хочу знать. Стой так, не шевелись. – Она вскочила и принялась что-то подправлять в скульптуре. – Вот, гляди, так лучше?
– Лучше, – произнес Иван рассеянно.
