– Знаю, – тихо проговорил Сашка.
– Знаю, – передразнил отец, – что ты знаешь? Мелкий еще.
– Знаю, как бывает, когда встретишь Ее.
Дрон глядел на отца в упор. Тот поставил чашку и тоже смотрел на него, слегка наклонив голову. Все-таки он был очень красив и элегантен, несмотря на возраст. Возможно, Сашка тоже когда-нибудь таким будет, когда ему будет глубоко за сорок. А пока его удел – тощая шея да торчащие уши…
– Ну рассказывай, – спокойно проговорил отец и скрестил руки на груди, приготовляясь слушать.
– Она очень красивая, – сказал Дрон.
– Прямо очень?
– Офигенски. Как модель.
– Брюнетка? – оживился отец. У его Лизы были длинные черные волосы.
– Блондинка.
– Ну супер, – отец одобрительно кивнул. – А фигурка?
– Вообще улет.
– Так тебе можно позавидовать, сынок! – Отец улыбался, тон у него был ехидный, но Сашка видел, что он серьезно воспринимает их разговор.
– Пока что завидовать нечему, – честно признался Сашка.
– Как это? – отец удивленно вскинул брови. – Она тебя любит?
– Нет.
– Но ты ей нравишься?
– Мне кажется, совсем не нравлюсь.
– Это почему? – отец перестал улыбаться, лицо его сделалось озабоченным. – Чего ей надо? Бабла?
– Нет.
– Тогда чем ты ей не угодил? Ей сколько? 16? 17?
Сашка потерянно молчал.
– 15? – Отец покачал головой: – Такая маленькая?
– Пап, она не маленькая. Ей 26, и у нее дочка. – Дрон выдохнул это одним махом и теперь с интересом смотрел на реакцию отца. Тот присвистнул:
– Учительница, что ли?
– Как… ты как догадался?
– Что ж я, в колледже не учился? Знаем, проходили.
– Ты че, тоже в училку влюблялся? – не поверил Дрон.
– Еще как. На третьем курсе. Она у нас химию вела. Классная такая была, грудь отличная.
– У моей тоже грудь что надо, – похвастался Сашка.
– У твоей? – насмешливо проговорил отец. – Она небось и не смотрит в твою сторону?
– Не смотрела.
– А теперь что изменилось?
– Кое-что изменилось.
Дрон вкратце пересказал отцу ситуацию с Анной. Тот слушал и хмурился все больше и больше.
– Не завидую я твоей блондинке, – наконец сказал он. – Посадить ее не посадят, но с работы точно уволят.
– Ну и пусть, – беспечно произнес Сашка, – я сам работать буду. Я уже… – он не договорил, вспомнив про долг Козюле.
– Да, сын, ты даешь, – проговорил отец. В его голосе Сашка уловил уважение. – Мать-то в курсе?
– Нет пока. Все только началось. Недавно. Можно сказать, сегодня.
– Так это ты от нее шел? – догадался отец.
Дрон кивнул. Ему было приятно, что он его совсем не осуждает и, более того, относится с пониманием к его чувствам.
– Совсем ты взрослый стал, Саня, – сказал отец и посмотрел на часы. – Пора мне ехать. До Шереметьево пилить больше часа. Только бы рейс не задержали из-за такого снегопада.
Сашка понял, что он хотел сказать, но не сказал: ты теперь мужик, тебе самому принимать решение, брать или не брать на свои плечи эту ношу. Никто тебе здесь не советчик и не помощник. Наверное, это правильно. Какая бы Анна ни была дерзкая и независимая, все равно она обычная женщина, жаждущая в глубине души опереться о надежное мужское плечо. А это значит, что если он, Дрон, будет по-настоящему сильным и уверенным в себе, то она не выдержит и сдастся. Он встал из-за стола.
– Спасибо за угощение.
– Да не за что. – Отец подозвал официанта и отдал ему деньги. Затем тоже встал. – Хочешь, подвезу до дому? У меня еще есть время.
Сашка отрицательно мотнул головой:
– Нет, не надо. Я прогуляться хочу.
– Ну смотри. Матери только позвони, а то уже ночь на дворе.
– Позвоню, – пообещал Дрон.
Он вышел на улицу, где под фонарями искрился мириадами бриллиантов тугой, голубоватый снег. Надвинул капюшон, сунул руки за пазуху и пошел, не оборачиваясь, в темноту, туда, где тихонько завывала февральская вьюга.
14
Анна проснулась с каким-то странным ощущением. Кажется, это было ощущение легкости, как будто с ее плеч сняли тяжелую ношу. Она сладко потянулась, привычно протянула руку к лежащему на тумбочке телефону, и в это же время раздался звонок. На экране обозначилось «Дронов Саша».
«Ну вот, – подумала Анна, – будет теперь названивать с утра пораньше! Что ему надо?»
Но она совсем не чувствовала раздражения или злости. Наоборот, настроение ее, и без того неплохое, еще больше улучшилось.
– Слушаю, – сказала она в трубку.
– Доброе утро, Анна Анатольевна!
– Здравствуй.
– Как вы спали?
– Хорошо спала.
– Я вас не разбудил?
– Нет, я уже проснулась. На работу пора.
– Анна Анатольевна, послушайте, есть одна идея.
– Какая еще идея? – Анна нахмурилась. Не хватало еще, чтобы он начал сейчас куда-нибудь ее приглашать – в кино, например, или погулять.
– Это насчет Ольги, – спокойно проговорил Дрон.
– В смысле? – не поняла Анна. – Какие тут могут быть идеи?
– Еще какие! Я всю ночь думал, почему она так написала в этой записке.
– Лучше бы ты спал ночью, – рассердилась Анна, – тоже мне, сыщик. Написала, потому что считала, что я ее враг и желаю ей зла.
– Послушайте, а вдруг она… вдруг что-то еще было, чего мы не знаем. И полиция тоже не догадывается? Ведь это странно – отравиться из-за неуда по алгебре!
– Следователь утверждает, что в подростковом возрасте это обычное дело.
Анна села в постели и задумчиво закусила губу. Дрон говорил сейчас то, о чем она неотступно думала вот уже два месяца. Ну, невероятно, чтобы Ольга так восприняла ее нежелание поставить ей оценку, что решила свести счеты с жизнью! Может, было что-то еще у нее в душе, какая-то боль или проблема – и именно это повлияло на ее решение?
– Анна Анатольевна! – позвал Сашка в трубку. – Вы тут?
– Да, я тебя слышу.
– Мы должны попытаться узнать, почему она могла так поступить.
– Саша, это глупо, – сказала Анна.
– Вовсе нет.
– Хорошо. Как ты собираешься это осуществить?
– Очень просто. Пойдем к Ольгиной подружке, Маринке Сажиной… спросим ее. Может быть, она расскажет что-то, о чем не рассказала следователям?
