Он рванулся и отпихнул ее. Инна Михайловна с размаху села в тот же самый сугроб.
– Пожалуйста, перестань. Тебя арестуют.
Дрон остановился, тяжело дыша, с ненавистью глядя на Клюева. Тот уже лез обратно в машину.
– Я все равно тебя убью, – сквозь зубы проговорил Сашка.
– Ага. Сопли только подбери.
Хлопнула дверка. Джип медленно уехал со стоянки. Дрон протянул руку Зелениной, так и сидевшей в снегу.
– Простите.
– Ничего. Я не обиделась. – Она встала и отряхнула свое длинное черное пальто. – Я тебя понимаю.
– Понимаете? – он мрачно усмехнулся. – Ни черта вы никто не понимаете. Только делаете вид. Человека уничтожили на ваших глазах, а вы…
Он не договорил и пошел прочь от парковки, оставив идею вскрыть «Шкоду» и привезти к Аниному дому.
26
Тетка смотрела на Дрона с ужасом. Подбородок ее дрожал.
– Два года? Этого не может быть! Как так? – Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Дрон, хоть и был к этому готов, все же растерялся. Они сидели в гостиной на диване, на том самом, который еще сегодня утром ассоциировался у Сашки с неземным блаженством. Теперь он предусмотрительно усадил на него тетю Наташу, прежде чем поведать ей, чем кончился суд. В дверь заглянула Олеся:
– Наташа, ты почему плачешь? А мама где?
– У тети Наташи голова разболелась, – объяснил Дрон. – А мама уехала за доктором.
– А раньше она доктора по телефону вызывала, – удивилась Олеся.
– Это раньше. А теперь по-другому. Ты вот что, Олесь, иди поиграй, а потом мы с тобой кое-куда съездим.
– Куда? – оживилась девочка.
– Это секрет. Скоро узнаешь.
– Ладно.
Олеся послушно скрылась в коридоре. Тетка оторвала руки от лица и недоверчиво посмотрела на Дрона:
– Куда это ты собрался ее везти?
– К себе домой. У меня там мать, сестра. Накормят, поиграют. А вы отдохните пока. Я ее вечером привезу. Или лучше завтра.
– Еще чего! – возмутилась тетка. – Ты вообще кто такой? Почему я тебе должна верить? Где Анин адвокат? Как он, собака, мне и ребенку в глаза смотреть будет?
– Он не виноват.
– Как не виноват! Такое элементарное дело проиграть! Кто ж тогда виноват?
– Один подонок. – Дрон мрачно сверкнул глазами. – Дал лживые показания, и вся защита коту под хвост.
Тетка вдруг пристально глянула на Дрона и прищурилась:
– Уж не Дмитрий ли его зовут?
– Дмитрий, – удивленно подтвердил Дрон. – Дмитрий Клюев. Наш завхоз.
– Вот оно что, – протянула тетка и покачала головой. – Темная история… А Олесю я тебе не отдам, как ни проси!
– Как скажете, – согласился Дрон. – Погулять-то с ней можно? На детскую площадку?
– Ну сходите, – сдалась тетка. Видно было, что ей очень худо.
«Как бы ее удар не хватил», – с опасением подумал Дрон. У самого у него внутри все оцепенело. Он говорил и двигался на автомате. Все его мысли вертелись вокруг Анны. Как она там? Одна, без близких и друзей, в камере с уголовницами? Вдруг ее начнут обижать или, еще хуже, бить? И из-за Олеси она, бедняжка, небось терзается. Дрону хотелось взвыть в голос. Почему, откуда такая несправедливость? Как могли поверить этому недоумку?
– Вот что, – слабым голосом проговорила тетка, – вы действительно одевайтесь и идите гулять. Ребенок целый день в четырех стенах просидел. А я отдохну немного и лекарство приму. И ужин вам сделаю. Вернетесь, решим, как быть, как Анечку вызволять.
– Хорошо.
Дрон встал с дивана и отправился за Олесей. Пока они гуляли, позвонила Светка и сообщила, что Михаила Израилевича забрали в больницу с гипертоническим кризом.
– Как Анина тетя? – взволнованно допытывалась она у Дрона.
– Вроде пока ничего. Но как дальше будет, понятия не имею. Я хотел Олесю к себе домой забрать, но она не позволила.
– И правильно сделала, – неосторожно брякнула Светка.
– Почему это? – взвился Сашка.
– Потому. Кто ты ей такой?
Он молчал, в глубине души признавая Светкину правоту. Действительно, кто он Анне? Не станет же он всем рассказывать, что произошло сегодня ночью. Да и какое это имеет значение? Сейчас главное – связаться как-то с Анной, узнать, как она, подать на апелляцию. Эх, не вовремя Лившиц слег в больницу!
– Ладно, – миролюбиво сказала Светка, – вы гуляйте, мы сейчас придем. Будем держать совет, как поступить.
От ее слов Сашке стало чуть легче. Хорошо, что у Анны есть такие преданные друзья. Втроем они что-нибудь придумают.
– Где же мама? – Голос Олеси оторвал Дрона от мыслей и заставил вернуться в реальность.
– Послушай, Лесь, я должен тебе сказать одну вещь.
– Какую вещь? – Олеся округлила глаза. – Сюрприз, про который ты говорил?
– Сюрприз. – Дрон подавил невольный вздох.
– Давай, говори. – Олеся нетерпеливо подергала его за полу куртки.
– Мама уехала.
– Куда? Надолго?
– Надеюсь, ненадолго. Далеко уехала, в другой город.
– Без меня? – губы Олеси скривились. – Почему без меня?
– Так надо, Лесь. По делам. А детям туда нельзя. Детей туда не пускают.
– Ну, может, меня пустят? – Олеся шмыгнула носом. – На немножко. На чуть-чуть.
– Может быть. Потом. Попозже. А сейчас с тобой будет тетя Наташа. И я. И Света. И еще дядя Лева. Мы все.
– Не хочу всех, – из глаз Олеси полились слезы. – Ма-а-му хочу-у.
Сашка присел перед ней на корточки.
– Реветь нельзя. Будешь реветь, сопли замерзнут и превратятся в сосульки.
Так когда-то говорил Дрону отец, совсем давно, когда он был маленький. Это всегда хорошо действовало – Сашка почему-то жутко боялся сосулек в носу. Но с Олесей не тут-то было.
– Пускай превратятся! – Она топнула ногой и продолжала реветь в голос.
– А что тут творится? – раздался нарочито бодрый голос Светки. – Кто это здесь плачет? – Она с ходу подхватила Олесю на руки и поцеловала в мокрую щеку.
– Мама уехала-а, – всхлипнула девочка.
– Не беда, приедет. А мы идем есть мороженое. Шоколадное. Любишь мороженое?
– Любб-лю-ю, – сквозь слезы проговорила Олеся.
– Ну вот и отлично. Переставай плакать и пошли.
Олеся кое-как успокоилась, хоть лицо ее оставалось печальным. Светка спустила ее с рук и назидательно произнесла, обращаясь к Дрону:
