– А что именно? – уже с острым любопытством спросила Даша. – Что такое страшное может случиться? Ты случайно не смерть мою от насморка имеешь в виду?
– Ты знаешь, какая у меня работа. И я знаю, как все это случайно происходит, да, и смерть. А люди ни о чем не подумали, пока была возможность, – произнес Коля почти программную речь.
– Коля, это какая-то мания. Ты женат. У тебя другая семья. Ты запихнул в новую жену, как в матрас, все, что мог. Но тебе почему-то по-прежнему нужно быть владельцем моей квартиры и моей дачи. Это все никогда не было у нас общим. А без этого обладания ты не можешь нам помогать? Отвезти туда или сюда. Больше вроде ни по одному поводу мы не обращались.
– Ты ничего не поняла, – отрезал Коля. – Я забочусь только о вас. И точно знаю, что, кроме меня, вы никому не сдались. Разве только Марина приведет, как ее мама когда-то, своего афериста Николаева. Огромное количество людей женятся второй и третий раз, но для всех семей они остаются хозяевами в доме.
Коля отвез тещу в московскую квартиру, Марина открыла дверь и поцеловала только бабушку. Сказала, что сейчас вызовет врача, и явно ждала в прихожей, пока отец уйдет. Коля ушел, чувствуя не беспокойство, а знакомую злобу с острыми краями. Он не видел в дочери ничего от себя. По времени никак не получается, но иногда она ему очень напоминала гражданина Николаева. А черт их всех знает, это он не проверял. Да уже не больно-то и нужно.
Через три дня Коля приехал навестить простуженную Дашу. Привез лимоны, мед, банку малинового варенья, которое сварила его мама без всякой дачи. У них тут ничего не растет, потому что никто не сажал, не выращивал и не собирал. Сильно интеллигентные.
Они посидели вдвоем, как добрые супруги, пили чай, Даша хвалила мед и варенье бывшей свекрови. Потом глаза у нее сами стали слипаться, она сонно улыбнулась Коле.
– Засыпаю прямо. Спасибо тебе. Ты иди, пока я не уснула, чтобы я могла запереть дверь изнутри.
Коля попрощался, сел в машину, неторопливо поехал по пустынной ночной дороге, наслаждаясь тишиной. До Кольцевой он не доехал. Через двадцать минут раздался звонок от Даши. Голос звучал странно, напряженно:
– Коля, ты далеко? Извини, но ты не мог бы вернуться? Мне вдруг нехорошо стало, голова закружилась. Я прилегла, но стало еще хуже. Наверное, надо «скорую» вызвать, но к нам ехать будут долго. А я боюсь провалиться в сон, не смогу открыть.
– Подожди, – сказал Коля. – Не надо вызывать, я сам тебя отвезу в одну больницу. Как-то сопровождал туда «скорую» с одной жертвой. Вроде ничего и, наверное, помнят меня. Они тебя сразу примут.
– Ты меня там и подождешь, чтобы домой отвезти?
– Конечно, сделают укол какой-нибудь, а оттуда одинаково ехать. Хоть на квартиру, хоть на дачу.
Даша позвонила дочери в начале второго ночи. Голос был очень слабый, но говорила ясно, все четко помнила и даже описала дорогу в больницу.
– Мариш. Я в больниице. Отец твой меня сюда отвез, потому что я плохо себя почувствовала. Мы думали, просто сделают укол, дадут лекарство и он отвезет меня домой. Но мне тут стало хуже, я остаюсь, отец уехал… Меня вообще везут в реанимацию. Запиши номер больницы… Это, наверное, еще область. Но совсем рядом с Москвой. Мы ехали по нашей дороге от дачи, ну, ты знаешь… Может, вырвешься завтра утром. Бабушку пока не беспокой. Целую.
Марина быстро оделась, вызвала такси, и они с водителем без труда нашли эту маленькую, какую-то захудалую больниицу. Охранник на входе ее не пускал. Она что-то объясняла, потом кричала, требуя провести к матери. Наконец к ней вышла мрачная тетка в больничном халате и сказала:
– Ты что, хочешь, чтобы мы полицию вызвали? Орешь, как ненормальная. Покажи паспорт. Ты точно дочь Андреевой? Понятно. Твой отец так и сказал, что ты эмоционально нестабильная. Нельзя тебе пока к ней. Она вообще сейчас в коме. Подключают к аппарату, будут делать МРТ и все такое.
– Этого не может быть. Мама мне звонила отсюда совсем недавно, она нормально говорила.
– Много ты знаешь про то, как может быть. У нас именно так и бывает. Возвращайся домой, поспи, потом можешь позвонить по этому телефону. Если скажут, что еще в реанимации, – не стоит и рваться. Все равно никто тебя не пустит. Твой отец с нами на связи. Это дело взрослых.
Марина вернулась домой на том же такси и до утра читала в интернете о той больнице, в которую попала мать, и о клиниках, институтах и больницах Москвы, где исследуют больных с подобными симптомами. Эта больничка, в которой оказалась Даша, – вообще типа районного перевалочного пункта, куда привозят на «скорой» максимум на три дня. Марине было совершенно ясно, как нужно действовать. Утром она все рассказала бабушке:
– Ты только не пугайся, сейчас с такими вещами быстро разбираются. Главное маму перевезти в нормальное место, чтобы в больнице было хорошее оборудование и специалисты. Просто деньги понадобятся, и немало. Не хочу просить у отца, да и бесполезно это, я думаю. Сколько у нас денег на счете?
Счет, на который Даша откладывала часть зарплаты и выплаты за любую подработку, был у них общий со дня совершеннолетия Марины. Но заглядывали в него только Даша и бабушка.
– Деньги у нас есть, – ответила бабушка. – Ты же знаешь: мы с мамой каждый лишний рубль отправляли на счет. На твое будущее, как говорила Даша. Ты думаешь, мы можем это тратить? Может, обойдется и Даше там станет лучше?
– Бабушка, ты себя слышишь? Речь о мамином здоровье, возможно, о ее жизни. В кому просто так не впадают и легко из нее не выходят. Мама никогда не болела ничем тяжелее насморка. Да, я уверена, нужно снять все, чтобы в любое время суток было под рукой. Просто сними все и закрой счет. А я поехала в больницу.
А дальше началось такое безумие, что Марине круглосуточно казалось, будто она попала в какое-то Зазеркалье. В больницу ее категорически не пускали, там уже было несколько охранников. По телефону говорили, что положение ее матери настолько тяжелое, что информацию может получать только взрослый человек, то есть отец. У бабушки совсем отнялись ноги от ужаса, она пыталась звонить, с ней вообще никто не говорил. Марина позвонила отцу:
– Что там происходит в этой больнице? Это вообще больница? Я уже сомневаюсь. Они мне даже маминого диагноза не говорят.
– Так его еще и нет. Они берут анализы, – спокойно ответил Коля. – И мне звонили, что ты сильно буянишь и всем мешаешь. Дочка, я понимаю твое беспокойство, но ты только мешаешь людям делать свою работу.
– Ты хочешь сказать, что у них до сих пор нет диагноза? Что мама по-прежнему в коме?
– Да, в коме. И точного диагноза пока нет. Есть разные предположения. Типа клещ укусил, инсульт, какая-то мозговая инфекция… Говорю же, все это проверяют.
– Это бред, то, что ты говоришь. Инсульт с легкостью устанавливают в первые минуты: это кровоизлияние в мозг, каша в мозгу, если так тебе яснее. Укус энцефалитного клеща через пятнадцать минут по крови обнаруживает обычный ветеринар у кошки или собаки. Загадочная инфекция в один момент… Если они все это тебе говорят, значит, точно знают, что ты ничего не понимаешь.
