– То, что мы сейчас получили, это лишь по последним преступлениям, – сказала Ирина. – И за те годы, в течение которых он работал в прокуратуре. А до этого он был водителем следователя районного отделения МВД. Я изучила тот его период. Похожие преступления, раскрытые и нет. И вы не поверите, но у меня есть прямой свидетель. Это Анатолий Нестеров, который сейчас отбывает срок за изнасилование и убийство девочки в особо жестокой форме. Ему дали двадцать три года. А преступление – один в один как последние. И тип жертвы тот же. Я была у него, изучила дело и его показания до запятой. Так вот он шесть лет тому назад, собирая в лесу грибы, наткнулся на окровавленную жертву, рядом с которой еще находился убийца. Более того, убийца снял с лица шлем-маску. Свидетеля, видимо, не заметил, тот за деревом спрятался. Нестеров побоялся задерживать вооруженного убийцу, конечно, но когда тот скрылся, позвонил в полицию. Группу привез наш Виктор. Я уже знаю, кто с ним был в сговоре. Конечно, эти люди не знали, кто на самом деле убийца. Но им нужна была раскрываемость, и полагаю, что Виктор это рвение простимулировал. Дело против свидетеля слепили по отработанной схеме: следы крови на его ботинках, подброшенное орудие убийства, мобильный телефон жертвы в его рюкзаке. Признания выбили, вытащили под пытками. Нестеров говорит, Виктор принимал в них активное участие. Суд прошел как по маслу. Но после него Виктор и перешел к нам. Рекомендации мне показались отличными, характеристики чудо, сам душа-человек. И не он первый понял, что для серийного маньяка нет более защищенного места, чем служба в правоохранительных органах. Юля, если тебя заинтересует именно эта тема для диссертации, могу дать обильный и яркий материал по уже разоблаченным следователям, оперативникам, инспекторам детских комнат полиции. У всех одна, но пламенная страсть. Всех покрывали соратники, часто исключительно для того, чтобы постоять за честь мундира.
Юля и Костя уже почти не дышали.
– Все, – сказала Ирина. – У вас час на сон. Потом выдвигается группа захвата, ордер на обыск и арест у них. Допускаю, что он будет сопротивляться. Вы подождете нас в прокуратуре. На месте будет слишком тяжело. Это приказ без обсуждения.
Юля и Костя вышли на улицу, на мгновение застыли под сереющим небом.
– Даже не знаю, что сказать, Юлька, – бессильно произнес Костя. – Я тоже не догадывался, что она так роет, поверь. Это понятно: мы могли бы выдать ему, он же с нас глаз не сводил, да и видел все, что есть в системе: кого ищем, куда едем… Ой, я забыл Ирине кое-что сказать, я вспомнил… Подожди здесь, а лучше иди потихоньку к гостинице, я догоню.
Юля стояла, ждала, как ей показалось, долго. Ей было холодно, она медленно пошла по направлению к гостинице. Костя все ее не догонял. Неужели он уговаривает Ирину, чтобы та взяла его на задержание без Юли? Это возможно. Юля решительно повернулась. Пошла к дому Сергеевой, поднялась по лестнице к квартире, дверь которой была не заперта. Она вошла и остановилась на пороге…
Ирина стояла в прихожей, она уже переоделась в голубой махровый халат. Она казалась такой маленькой, нежной и юной в руках Кости, под его губами, которые ласкали и целовали женщину против ее воли, но и без ее сопротивления. Железный, особый следователь только прошептала:
– Успокойся. Уйди. Мы не можем, мы ничего не можем. Я все понимала. Но мы с тобой все забудем. Это приказ.
– Я люблю тебя, – говорил Игорь. – Я даже не знал, что так можно обожать, боготворить и хотеть женщину. Ты одна такая на свете. Но я справлюсь. Только не увольняй меня, умоляю…
Они не заметили Юлю. Они бы и армию солдат в тот момент не заметили. Она вышла на улицу ватными ногами. А потом побежала в гостиницу, как будто за ней гналась стая волков. Закрыла дверь на ключ изнутри, повалилась на пол, кусала свои руки, чтобы болью заглушить вопль. Вот где горе, вот где отчаяние и безысходность. И это не смыть даже всей кровью земли, не завалить никаким количеством невинных жертв. Юля ни с чьими горестями не может сейчас сравнить свою беду, и ей совсем не стыдно за это. Она же не особый следователь.
Она услышала, как Костя тихонько поскребся в ее дверь. Ей даже не пришлось замереть, чтобы он не уловил ни одного шороха, движения. Она ведь и не была живой.
В восемь утра они были на рабочем месте. Вскоре вошла Ирина, а затем провели в допросную Виктора в наручниках. Ребята уже знали, что он сопротивлялся, ранил из пистолета одного оперативника, пытался бежать. Его жена Настя показала в гараже скрытый вход в тайное хранилище. Она давно его выследила. Там он хранил и трофеи серийного маньяка: предметы нижнего женского белья, детские браслеты и талисманы.
– Господи! – вырвалось у Кости. – Это зачем? Такой хитрый, прожженный преступник.
– Тупой и беспощадный вирус маньячества разъедает любые, самые осторожные и рациональные мозги. Для них это главное счастье, охота, искусство, жизнь. А этот столько лет чувствовал себя под надежной крышей, в том числе моей.
Когда Виктора уводили, его жена сказала ему:
– Вот и настал мой праздник. Надеюсь, тебя там убьют.
– Не надейся, – прорычал он. – Вернусь, обещаю.
Сергеева со стажерами вошли в допросную. Виктор сидел на стуле, широко расставив ноги. Какая невероятная метаморфоза. Такое знакомое лицо, добродушное, с постоянной улыбкой, с шутками, отскакивающими от зубов, превратилось в рожу, харю наглого, утвердившегося в своем высокомерии по отношению к обычным людям властителя чужих жизней. Он как будто напоил уверенность в собственном бессмертии кровью невинных жертв.
Ирина нажала кнопку записи:
– Двадцать пятое ноября, восемь часов тридцать три минуты утра. Доставлен Бирюков Виктор Александрович, задержанный по подозрению в совершении серии убийств с особой жестокостью. Присутствуют следователь по особо тяжким преступлениям Сергеева Ирина Антоновна, стажеры Константин Малахов и Юлия Самойлова. Запись отключаю. Подозреваемый отправляется в изолятор временного содержания.
Она подошла к Виктору очень близко и произнесла:
– Виктор, я могла бы предложить тебе сделку. Твое признание по всем эпизодам вменяемых тебе на данный момент преступлений, а также полный рассказ о том, чего мы еще не нашли. С фамилиями вольных или невольных соучастников. И обвинение просило бы тебе не пожизненное заключение, а, к примеру, лет двадцать пять. Но я не предложу тебе сделку. И буду настаивать на пожизненном. Все, чего ты не расскажешь сам, мы найдем без тебя, не сомневайся. И такой ублюдок, как ты, не должен больше приближаться к людям.
Виктор какое-то время презрительно смотрел на Ирину. А затем не сказал, а буквально выплюнул с ненавитью и ядом:
– Ты что о себе возомнила, мелкая ты сучка? Ты думаешь, у тебя связи – зашибись какие? Все твои связи – перепихнуться с кем-то на рабочем столе. Ты скоро узнаешь, что такое мои связи…
Договорить не получилось. Костя пролетел расстояние до стула Виктора в секунду. Свалил его на пол и занес кулак над лицом. Ирина бросилась его оттаскивать, потом позвала охрану.
