Странник: Если бы убивали, было бы прикольнее.
— Убери это, — говорю я.
— Это ловушка. Вы же не за этим приехали в Штаты, так? — говорит Стивен.
— Нет, конечно, — отвечает Верена и неуклюже улыбается. — Значит, закусочная?
— Да. Завтра ночью все снимем… Верена? Все в порядке. У всех девушек есть бывшие, и все они нуждаются в прочистке морды, — говорю я.
Мне кажется, она вернулась. Она смотрит на меня и улыбается. И даже берет за руку. Я есть в ее мире. Довольно мрачном, надо сказать.
* * *
И мы забываем. Правда. Луиза на следующий день уезжает в свой Бостон. Чем повергает Ленца в полное уныние. Виктор с маниакальной настойчивостью уговаривает нас поехать в Лас-Вегас. Даже заказ есть. Вот только проиграет он в казино намного больше, чем мы сможем заработать. С другой стороны, какая разница.
Начинается игра на выбывание. По-другому сложно это назвать. Марко и Джереми снимают одну передачу за другой. В ход идут друзья, родственники, однокурсники, люди, которых мы «обокрали»… Они рассказывают про маньяка Микки и аутистку Верену. Про чудовищ, которых стало восхвалять общество. Если честно, немного странно читать подобное, когда ешь пиццу на белых ступеньках при входе в дом, в котором снимаешь квартиру. С нами частенько сидят ребята с баскетбольной площадки. Мы придумываем все новые ролики. Уже с теми ребятами тоже.
— Это правда вы? — спрашивает однажды парень по имени Сэм.
— Ага, — кивает Верена, — Мы чудовища. — Она глотает свой кусок пиццы и запивает его большим глотком кофе.
— Вы правда снимаете то, как грабите банки? — поражается Сэм.
— Если не снимать, зачем грабить? — пожимаю я плечами.
Джейкобсон начинает потихоньку справляться со своими обязанностями. С рекламой он научился быстро, а вот научить его искать локации было сложно. Человеку в сорок семь лет довольно непросто прийти в какой-нибудь магазин и сказать: «Я бы хотел вас ограбить». Пару раз он возвращался со стопкой денег из кассы и спрашивал, что с ними делать.
— Это ж не сетевой маркетинг, в конце концов, — не выдерживаю я. — Какого черта ты в магазин пошел?
— Как ты себе представляешь мой приход в банк? — спрашивает Стивен.
Мы должны много работать. Все это давно превратилось в работу. У нас даже сотрудники есть. Ленц, Виктор, Стивен, потом еще Сэм с нами…
— Скоро офис открывать придется, — говорит однажды Ленц, когда мы в очередной раз собираемся на ступеньках нашего кирпичного дома. Он прав.
В ответ на репортажи Флемми мы снимаем свои видео. Организуем спецпроекты. Делаем свой канал. Выпускаем футболки. Самое отвратительное заключается в том, что, похоже, Флемми зарабатывает на нас больше, чем мы. У нас довольно преданная армия фанатов, но они требуют большего. Они хотят того, чего я хочу избежать, делая эти чертовы ролики. Они хотят, чтобы мы убили Джереми Флемми. Чтобы я его убил.
— Если бы в один прекрасный день Флемми не стало, что бы ты почувствовала? — спрашиваю однажды я Верену. В конце концов, я могу просто приехать в Бостон и убить этого недочеловека. Организую так, чтобы это сделал один из наших зрителей, да и все.
— Не знаю. Я всегда хотела только одного: убить его и исчезнуть. Я никогда не думала о том, что будет дальше.
— Может, просто исчезнем? Вдвоем?
— Как ты себе это представляешь?
— Просто уедем, да и все.
— А Виктор, Ленц, мистер Джейкобсон?..
— Они найдут, кем нас заменить, — хмыкаю я. — Найдут похожих на нас парня с девушкой и не будут снимать крупные планы.
— Вроде как в сериале?
— Ага.
— Рейтинги упадут. Героев нужно убить, — сосредоточенно говорит она.
27. Нам нужна смерть в эфире
Верена
Виктор живет на последнем этаже старого двенадцатиэтажного дома. В паре кварталов от нас. Этот монстр из красного кирпича когда-то был ткацкой фабрикой. Сейчас это обычный жилой дом. Здесь в основном обитают семейные пары, поэтому никакого своеволия вроде баскетбольной площадки под окнами тут нет. Аккуратные лестницы, арочные окна и дорогие мини-куперы при входе.
По всей квартире сейчас разбросаны футболки, кепки и блокноты с фениксами и нашими лицами. Все это притащили Сэм и мистер Джейкобсон. Частично партии уже раскупили интернет-магазины. Сэм, чернокожий парень с короткими дредами на голове, уехал за следующей партией товаров. Мистер Джейкобсон полюбил Сэма всей душой. Как он объяснил, всегда мечтал иметь личного раба. Сэма он нанимает на должность «парня на побегушках». Начинаю подозревать Стивена в расизме.
На столе перед нами две пиццы, пепперони и четыре сыра. Монтируем новое видео и наслаждаемся жизнью.
— Всегда считал, что для счастья нужно тридцать сантиметров, — говорит Виктор, аккуратно отдирая кусок пиццы от картонки. Все непонимающе поднимают на него глаза. — Что? Я про диаметр пиццы. А вы о чем подумали?
— Сделай погромче, — просит Ленц Виктора, мистер Джейкобсон уже включает телевизор на полную мощность. Я поднимаю глаза на экран и застываю. Луиза. Сейчас она дает интервью Джереми Флемми.
Микки и Верена договариваются об ограблении с владельцами всех этих кафе…
— Зачем она это делает? — спрашивает Ленц.
— Она встречается с Джерри, — говорю я. — Она скажет все, о чем он ее попросит.
— С чего ты взяла? — спрашивает мистер Джейкобсон.
— Музыка на телефоне, — поясняю я.
На экране Луиза Джейкобсон рассказывает обо всем, что видела и слышала о нас от Ленца и своего отца. Она с нескрываемым обожанием смотрит на Джерри, а тот буквально не может скрыть самодовольной ухмылки. Рано или поздно все дети предают своих родителей. Это называется взрослением.
— Давно она принимает наркотики? — спрашивает Микки Стивена.
— Следи за тем, что говоришь, — Мистер Джейкобсон еле сдерживается, чтобы не заорать на него. Кулаки его сжимаются, на висках пульсируют вены, а кадык нервно ходит вверх вниз.
— На руки ее посмотрите, — кивает Микки. — И на зрачки.
— Ты хочешь сказать, что он может сделать с ней… — Стивен не может договорить конец фразы. Он нервно сглатывает и поворачивается к Ленцу. — Ты смотришь ее страничку на Фейсбуке?
— Конечно. Там нет ничего, — откликается тот.
— А ты сможешь взломать страничку Джереми? — спрашиваю я.
Ленц кивает и включает компьютер.
— Она же еще ребенок. Ей шестнадцать лет. Она еще ребенок… — повторяет мистер Джейкобсон.
— Почему ты вспомнил о том, что она ребенок, только сейчас? Когда ты ее из полиции забирал, она ребенком не была? — не выдерживает Микки.
