— Можно узнать, прошла ли регистрацию Верена Вибек? — обрываю его я.
— Нет, к сожалению, это невозможно, — расстраивается он.
— А за деньги? — интересуюсь я.
Меня трясет после вчерашнего. И да, я веду себя неадекватно.
— Могу по микрофону объявить, если она где-то в зоне вылета — услышит, — говорит он.
— Давай, — соглашаюсь я. А зря. Спустя пятнадцать минут толпа людей буквально осаждает стойки регистрации. Все хотят увидеть Верену и Микки.
— Они что, будут грабить аэропорт?
— Может, пристрелят кого-нибудь?
— Я бы на это посмотрела…
Это за моей спиной так говорят. Я вообще-то не сильно отличаюсь от других людей. Большинство озирается в поисках Микки и не замечает, что я на расстоянии метра от них.
— Сожалею, но вам запрещено покидать Штаты, — объявляет девушка в будке таможенной службы.
— Это как?
— Не знаю, но вы в списке лиц, которым запрещен вылет из страны, — улыбается девушка и возвращает мне паспорт.
Поворачиваюсь и вижу толпу людей, которые переговариваются и показывают на меня пальцем.
— Тот самый?
— Вроде похож…
От зоны вылета меня отделяет хлипкая дверца. И я ее открываю. Раздается писк, сигнализирующий о проблеме на стойке. Ко мне сбегаются охранники. Меня трясет. В глазах двоится или троится. Тошнит. Бросает в жар и холод, и, кажется, я начинаю чувствовать себя супергероем.
Вообще не помню, кем себя в тот момент чувствовал, но в следующую секунду я достаю пистолет и стреляю. Даже если вы Курт Кобейн, восставший из мертвых, если в аэропорту вы достанете пистолет, вас арестуют. Особенно если вы Курт Кобейн. Меня тут же хватают и арестовывают.
Пуля ни в кого не попала. Это единственное, что фиксирует мое сознание.
Меня приводят в каморку полиции аэропорта.
— Посидите здесь, — говорит охранник. Он неуклюже переминается с ноги на ногу и продолжает стоять передо мной. — Пожалуйста, — добавляет он.
— Можно позвонить? — спрашиваю я.
— Главное не стрелять, не убивать и не грабить, пока начальство не придет, — кивает он.
— Не буду, — киваю я. Звоню Стивену и прошу его приехать в аэропорт.
— У меня один ребенок. Один, а не пятеро! — орет он мне в трубку.
— Что я натворил сейчас, а? — спрашиваю я у стоящего передо мной охранника.
— Вы устроили себе очень много проблем, но не волнуйтесь, это видео уже в топе, — добросовестно отвечает он. Смотрю на него как на идиота. — Это из-за Верены? — спрашивает вдруг он. Я киваю и роняю голову на руки. Она просто очень тяжелая почему-то. — Я бы, наверное, тоже немного тронулся. Такая любовь и такая трагедия… — говорит он. У Верены умер отец. Для нее это, конечно, трагедия, но не для меня.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.
— Как это? Смерть Верены. Она уже часа два как в топе, — говорит охранник.
В комнату заходит трое полицейских в бронежилетах с белыми буквами «аэропорт» на груди.
— Микки? Вы подозреваетесь в убийстве Верены Вибек, — говорит один из этих троих.
* * *
С этого момента я перестаю что-то слышать, видеть и вообще как-либо фиксировать события. Вроде бы приезжает Стивен. Умудряется договориться о выходе под залог. За беспорядки в аэропорту мне грозит приличный срок. Я даже плохо это осознаю. Парень в бронежилете пытается меня допросить, но я просто не слышу его, понимаете. В ушах поселяется противный писк. Такой слышишь, когда выходишь с рок-концерта, который слушал прямо под сценой. Или нырнул слишком глубоко под воду. Вроде бы Стивен выводит меня на улицу и сует в руки бутылку. Я машинально пью из нее. Жидкость обжигает внутренности где-то в районе пищевода.
— Пей давай, — орет Стивен. — Ты меня слышишь?
Я убираю бутылку и шумно глотаю ртом воздух. Знаете, как будто только что вынырнул. Вспомнил, как правильно дышать.
— Ты вообще осознаешь, что происходит?! — орет Стивен.
— Даже не пытался, — говорю я. — То, что сказали, правда?
Стивен осекается. Молчит. По его виду все и так становится понятно.
33. За несколько часов до конца
Микки
Ботаник: Этим все должно было закончиться.
9669: Сид и Нэнси нового времени. Девочки, наверное, визжат от счастья. Больше нет аутичной Вибек, путь к телу психопата свободен.
Черная Луна: Без Верены он просто псих.
9669: Ты ж мечтала вместе с Микки грабить банки.
Черная Луна: Я думала, он вроде героя боевика, а он псих. Я буду голосовать за смертную казнь.
Ботаник: Ох, переменчива женская натура… Но я тоже считаю, что он свое заслужил.
Меня арестовывают за убийство через пару дней. Ее застрелили. Ракурс от лица. Видно было то, как кто-то идет ночью за Вереной, выставляет пистолет и стреляет. Она падает лицом вперед. Рука опускается, и на секунду видна татуировка. Моя татуировка. Клубок переплетенных змей. Самое популярное видео интернета. Миллионы просмотров. Народ требует смертную казнь. По иронии судьбы нас с Флемми содержат в одной тюрьме. Правда, вскоре перевозят в Техас. В Массачусетсе нет смертной казни, а народ требует зрелища. Теперь меня содержат в камере для смертников. Это такая комната в шесть квадратных метров. Оттуда меня то и дело таскают в комнату для допросов. Требуют признания и сотрудничества. Бить меня никто не бьет, а манипулировать человеком, который хочет умереть, довольно сложно.
— Признайте меня виновным и поджарьте на долбаном стуле, — ору я, когда меня в очередной раз вызывают на допрос.
— Здесь делают смертельные инъекции. Мы не звери, — морщится человек на входе.
В комнате для допросов вижу знакомое лицо.
— Привет, — говорит Марко Спагнетти, когда меня вводят охранники.
— Привет, папа, — говорю я.
Да. Марко Спагнетти мой отец. Тот, который хотел меня забрать у мамы много лет назад. У него на рабочем столе компьютера был портрет Чарли Мэнсона. Это единственное, что я о нем помню. Папа должен мной гордиться. Похоже, я единственный человек из нашей банды неудачников, кто все-таки умудрился оправдать надежды своих родителей или детей. Вспоминаю о Стивене и Луизе. А потом о девочке в платье принцессы и в маленьких детских линзах, на которых написано «Идите к черту».
— Мне очень жаль, — говорит Марко, когда пауза слишком затягивается.
— Мне тоже.
— Дело не в тебе, а в твоих фанатах, сын. Ты же понимаешь, да?
— Понимаю.
— Вас нужно было остановить… Black Apple, кстати, разорились. Знаешь об этом?
