– Солнышко мое, так надо было…
– Но почему?!
– Доченька, у каждого свой путь на этой земле, но здесь он не заканчивается, здесь мы просто становимся другими. Я стала другой, и ушла, просто мое время пришло. Маленькая моя, ничего не бойся, живи, как велит тебе твое сердце, и все у тебя будет хорошо.
– Мамочка, но как же я без тебя?
– Ты сможешь, ты все сможешь. Твое сердце умеет любить, а это так много, – мама проводит рукой по ее щеке, – любовь способна творить чудеса. Я люблю тебя…
И вдруг Настя чувствует – еще мгновение, и мама уйдет…
– Не уходи, прошу тебя! – кричит она, задыхаясь от слез.
– Доченька моя, я не уйду, я всегда рядом с тобой…
– Мама! Не оставляй меня! Мама!
Кто-то тряс Настю за плечи.
– Настя, девочка моя, проснись!
Господи, это сон… Настя села на кровати.
– Мне мама приснилась… – по ее щекам текли слезы, – она… она сказала, что всегда рядом…
– Конечно, солнышко, она всегда с тобой, – тихо сказала Галка, села на край кровати и обняла Настю.
– Это цыганка! Это она! Мы были вчера в кино, я ее видела. Она так смотрела на меня… А я от нее убежала… Надо поехать к ней и поговорить.
– Хорошо, поедешь и поговоришь. А теперь вставай, а то опоздаешь на пару, завтрак я уже приготовила, – Галя поднялась на ноги.
– Галя…
– Что, солнышко?
– Мама сказала, что у меня все будет хорошо. Так и будет, да?
– Раз твоя мама сказала, то так и будет.
Настюша быстро позавтракала, сняла с вешалки чистый халат, с вечера приготовленный Галей, аккуратно сложила, сунула в рюкзак и выскочила на улицу. Она пробежала несколько метров и вдруг поняла, что идет снег. Она поплотнее обмотала шарф вокруг шеи и вынула из кармана смартфон. Ей долго не отвечали, но вот шум, будто человек на улице, обрывки разговора, и…
– Алло, слушаю вас!
– Это Юрий Ильич?
– Да.
– Доброе утро.
– Доброе…
– Юрий Ильич, меня зовут Настя, я… Я девушка Никиты.
– А, помню… Слушаю вас, Настя.
– Юрий Ильич, вы помните Галю Франко?
– Галю? Да, – он кашлянул. – А вы… Вы откуда ее знаете?
– Галя вырастила меня. Юрий Ильич, она вас до сих пор любит, очень любит…Она одна, понимаете?
– Да, понимаю… – сказал он внезапно охрипшим голосом.
– Юрий Ильич, если вы хоть немного… нет, не так… Юрий Ильич, я пришлю вам номер ее телефона, а вы… А вы… Простите, в моей голове сумбур… Я хочу… В общем, я сейчас пришлю вам ее телефон…
– Настя, подождите! Она… Где она живет?
– В Харькове, где же еще…
– Ну да, конечно… – его голос дрожит, – Настя… Я… Настя, вы очень хорошая девушка!
* * *
…Он обхватил ее руками, и она оказалась в раковине его крепкого мускулистого тела. Она заполняла собой эту раковину, будто вся, от затылка до пяточек, была создана для него, была его частью, внутренней, меньшей, слабой и незащищенной. Она придвинулась к нему еще ближе, прочувствовав каждую его выпуклость и впадинку, а он прижался щекой к ее плечу, к тому самому месту, где у ангелов растут крылья.
– Я люблю тебя, – прошептал Юра, его рука отяжелела, он обмяк.
Галя подождала, пока его дыхание станет ровным, и осторожно выскользнула из раковины. Перевернулась на спину, потом на бочок и долго не сводила глаз с его лица, освещенного полной луной, подглядывающей через штору-паутинку. Сон медленно подкрадывался к ней, тяжелил ее веки, выравнивал дыхание, путал мысли. Она снова легла на спину, забросила руки за голову. Она уже спала сном счастливой женщины, улыбалась, и вдруг веки задергались, ее лицо исказило страдание, из наружного уголка глаза выкатилась слеза.
– Катя… Катенька…
Она пошевелилась, тихий полустон-полуплач сорвался с ее губ. Еще один…
– Катенька, родная моя, – она смеется сквозь слезы, – не так сильно, ты меня задушишь…
Она испугана, она распахивает глаза. И вдруг нежное, как ветер, касание чего-то невидимого, но очень явного и ею ощущаемого, выводит ее из оцепенения. И волна счастья, вечного как звезды, счастья вне времени, вне понимания, окутывает ее своими крыльями.
– Ты здесь… – шепчет она и, вглядываясь в темноту комнаты, опускает ноги на пол.
Слезы застилают глаза.
– Катя, родная…
Она встает с постели, протягивает вперед обе руки и тихо вскрикивает… Господи! Как давно в ее объятиях не трепетало столь нежное существо. Существо, излучающее солнечный свет и… счастье…
А на тумбочке, пузырясь боками, стоял «колобок», в свете луны поблескивая металлической шляпой, о которой в сказке ни слова. И о луне в сказке тоже ни слова. Как и о том, что все исчезнувшее появляется вновь. Кроме любви, которая не исчезает никогда.
