Книга Взор синих глаз, страница 29. Автор книги Томас Гарди

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Взор синих глаз»

Cтраница 29

Он поприветствовал сына со своей обычной энергичностью.

– Хэлло, Стефан! А мы уж минут через десять собирались отправиться на боковую. Забежал узнать, что со мной стряслось, мой мальчик?

Доктор приходил и уже ушел, и было провозглашено, что это легкий ушиб руки, хотя такой ушиб признали бы гораздо более серьезным, занимай мистер Смит ступеньку повыше на общественной лестнице. Беспокойные расспросы Стефана были вызваны скорее словами сожаления его отца, что, дескать, его подручным-каменщикам будет сложно обходиться без него ближайшие два дня, чем заботой о том, сколько боли причинило ему происшествие. Вместе они вошли в дом.

Джон Смит – коричневый, как палые листья осенней поры, если говорить о его коже; белый, как снега зимы, если вести речь о его рабочей одежде, – мог служить прекрасным образцом типичного деревенского архитектора-любителя. Как это обычно случается с большинством деревенских ремесленников, в нем было слишком много индивидуальности, чтобы называть его типичным рабочим – тем результатом обтачивания прибрежной гальки морскими волнами большого города, что производит метаморфозу, когда множество «я» становятся частью единого класса.

Его работа не принесла ему той специализации, что отличает городских ремесленников. Несмотря на то что он был, грубо говоря, только каменщик, он также не считал ниже своего достоинства помогать ворочать каменную глыбу, если двигать такие глыбы составляло необходимость работы на сегодня, да класть шифер или изразцы, если крышу нужно закончить до наступления дождливой погоды, а под рукой не находилось никого, кто сделал бы это лучше. Правду молвить, раз или два в разгар зимы, когда морозы властно запрещали всякое использование мастерка, переноску каменных блоков, разведение строительного раствора да строительство фундаментов, ему даже случалось принимать участие в рубке и распиле деревьев. Более того, он на своем участке земли так много лет занимался огородничеством, что при необходимости мог зарабатывать себе на жизнь и этим занятием.

Возможно, наши сельские жители не столь искусны в ремеслах, как их собратья-горожане, занятые в торговле. Но по правде сказать, он был как тот неповоротливый мастер по изготовлению булавок, что делает все сам от начала и до конца, заслуживший за это презрение от Адама Смита [53] и уважение – от Маколея [54], который, как бы там ни было, всегда оставался настоящим художником своего дела.

Когда они оба вошли в дом, то при свечах стало видно, какой это здоровяк. Его густая и туго заплетенная борода была как у статуи мраморного Геркулеса; рукава рубашки были у него засучены, жилет расстегнут, и снежно-белая льняная одежда и его загорелые руки да лицо составляли контраст столь же разительный, как белый белок и желтый желток в яйце. Миссис Смит, услыхав, что они вошли, выплыла из буфетной.

Миссис Смит – матрона, внешность которой способен был оценить скорее ум наблюдателя, нежели его взор, однако это вовсе не значило, что она была дурна собой. Она еще сохранила свою свежесть даже теперь, в прозаическую пору осени ее жизни; и то, что главным образом выражали ее черты, был крепкий здравый смысл, стоявший за ними, а в совокупности ее черт отражалось зримое, своеобразное, подкрепленное аргументами суждение о том, что собой представляет весь наш мир.

Отец Стефана заново пересказал все подробности происшествия в той драматической манере, что была свойственна и Мартину Каннистеру, и другим индивидуумам, живущим по соседству, да и всему деревенскому миру в целом. Миссис Смит вставляла рассказы о своих переживаниях между актами сей драмы, как корифей в древнегреческой трагедии, делая повествование завершенным. Наконец история приблизилась к своему завершению, сколь бы ни была длинна, и Стефан направил течение разговора по другому руслу.

– Ну, что ж, мама, теперь они все обо мне знают, – сказал он спокойно.

– Славно сработано! – отвечал его отец. – Наконец-то я больше не буду волноваться.

– Я порицаю себя… я никогда себе не прощу то, что не сказал им раньше, – продолжал молодой человек.

При этом замечании миссис Смит разом позабыла о прежней теме беседы.

– Я никак в толк не возьму, почему ты должен из-за этого расстраиваться, Стефан, – сказала она. – Когда люди нежданно-негаданно заводят себе друзей, то не вываливают им при первой же возможности рассказ обо всей подноготной своей семьи.

– Ты не сделал ничего дурного, это точно, – промолвил его отец.

– Да, но я должен был открыться им раньше. Мой визит имел гораздо больше значения, чем вы думаете, гораздо, гораздо больше значения.

– Не так уж много, как я полагаю, – отвечала миссис Смит, глядя на него в задумчивости.

Стефан покраснел, а его отец переводил взгляд с жены на сына, явно не понимая, о чем идет речь.

– Она довольно-таки хорошенькая, – продолжала миссис Смит, – и манеры у нее как у настоящей леди, да и умненькая она тоже. Но, несмотря на то что она, в общем-то, прекрасно тебе подойдет, зачем, скажи ты мне, да смилуется над нами Господь, на кой тебе сдалась жена именно сейчас, когда ты еще не кончил учебу?

Джон наморщил лоб да разинул рот от изумления.

– Так вот откуда ветер дует, да? – сказал он.

– Мама, – закричал Стефан, – какие глупости ты говоришь! Критически обсуждать, подходит она мне или нет, как будто здесь осталось место сомнениям! Что ты, женитьба на ней будет для меня истинным благословением – и с точки зрения положения в обществе, и с практической точки зрения, так же, как и во всех прочих аспектах. Боюсь только, что я для нее совсем невыгодная партия, поскольку слишком высоко стоит она на общественной лестнице по сравнению со мною. Ее семья не захочет принять в свое лоно такого деревенского увальня, как я.

– Если ты для них недостаточно хорош, тогда я скорей предпочту увидеть их хладные трупы, чем приму в нашу семью, и пускай себе ищут семьи получше фасоном, где соизволят их принять.

– Ах да, но я никогда не примирюсь с неприязнью к факту, что радушно принят в среде тех людей, о которых ты ведешь речь, когда на меня как на пустое место смотрят в ее среде.

– Какой еще безумный вздор мы от тебя услышим на следующий раз? – сказала его мать. – И раз уж об этом зашел разговор, ни она не стоит выше тебя на общественной лестнице, ни ты не находишься на столь низкой ступени, чтобы считаться ее недостойным. Ты сам можешь посудить, насколько тактично мое поведение. Я уверена, что никогда не останавливалась, чтобы поболтать больше минуты с какими бы то ни было поденщиками, и никогда я не приглашала к нам на вечера тех, у кого нет собственного предприятия. И я не однажды вела беседы с превосходными людьми, что приезжали в гости к нашему лорду, и не говорила им ни «мадам», ни «сэр», и они принимали это кротко, как ягнята.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация