Стефан писал, что доедет до Бристоля и оттуда на пароходе доберется до Касл-Ботереля с тем, чтобы избежать длинного путешествия по холмам от Сент-Лансеса до Энделстоу. Он не знал, что железнодорожные пути проложили до Кемелтона.
В течение дня Эльфриде постоянно приходила на ум мысль, что с вершины любой прибрежной скалы можно будет увидеть пароход на несколько часов раньше его прибытия.
Обретя поддержку в религии, она нашла в себе достаточно душевных сил, чтобы совершить деяние, превышающее требования долга. Деяние было вот какое: она взойдет на какую-нибудь прибрежную скалу да станет наблюдать прибытие судна, что привезет ее будущего мужа домой.
День выдался пасмурный. Эльфриде частенько случалось отказываться от своих целей при виде хмурых небес; и хотя она убеждала себя, что по ту сторону облаков погода прекрасна, насколько возможно, но исполненье ее прихоти не сулило ей никакой настоящей пользы. Однако ее настроение было таково, что хмурое небо отлично с ним гармонировало.
Взойдя на холм и спустившись с него с другой стороны, позади особняка, Эльфрида вышла к маленькому ручью. Она пользовалась им как путеводной нитью, ведущей к побережью. Он был уже, чем тот, что бежал в долине, где стояла ее деревенька, и русло его пролегало выше, чем у того, первого. Кусты тянулись по склонам вдоль его мелководного русла, но на дне, где струилась вода, был мягкий зеленый покров, лежавший полосою в два-три ярда шириной.
Зимой вода струилась по траве; в летнюю пору, как сейчас, она струилась во впадине русла в самой его середине.
Эльфрида почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она обернулась и увидела мистера Найта. Он спустился в долину по склону холма. Эльфрида задрожала от радости и мятежно разрешила той остаться в ее сердце.
– В каком полном одиночестве я вас нахожу!
– Я шла к берегу моря вдоль русла ручья. Полагаю, он кончается совсем недалеко – серебристой струйкой воды, что ниспадает водопадом с большой высоты.
– К чему вы обременили себя тяжелой подзорной трубой?
– Смотреть в нее на море, – промямлила она.
– Я понесу ее для вас до самого конца вашей прогулки. – И с этими словами он забрал огромную оптическую трубу из ее рук, не встретив ни малейшего сопротивления. – Это не может быть дальше чем полмили. Взгляните-ка на ручей вон там. – Он указал рукой на короткий порог ручья, что был мутно-серого цвета и обрывался как будто в небе.
Эльфрида уже успела изучить взглядом маленькое видимое пространство океана и убедиться, что там нет ни следа парохода.
Они отправились вдоль русла вдвоем, порой между ними оказывался ручей – поскольку тот был не шире, чем большой человеческий шаг, – порой они шли близко друг к другу. Зеленый покров ручья стал болотистым, и их путь пошел вверх.
Левый берег ручья, по коему они шли, сильно понизился и стал незаметным. Тот, что был справа, вырастал в размерах по мере их приближения и оканчивался четким рельефным краем, высящимся против света, и казалось, будто этот край резко отпилили. Если взглянуть чуть дальше, русло речушки заканчивалось точно так же.
Они подошли к береговым скалам, что по своей высоте доходили им до груди, и над ними больше не была видна долина. Она исчезла с глаз ясно и полностью. На ее месте было небо и бескрайний эфир, и перпендикулярно внизу у самого подножия скал – маленькая и далекая – плескалась волнистая гладь Атлантического океана.
Маленький ручей нашел здесь свою смерть. Низвергаясь с обрыва, он рассеивался брызгами прежде, чем пролетал половину пути вниз и падал дождем на выступающие рифы, придавая им ненадолго вид травянистых лужаек. На рифах водяные капли впитывались и исчезали среди обломков скал. То был бесславный конец речушки.
– Что вы там высматриваете? – спросил Найт, следуя взглядом за направлением ее взгляда.
Она пристально смотрела на черный предмет – находившийся ближе к берегу, чем к линии горизонта, – с верхушки которого выходило неясное облачко дыма, кое кисеей тянулось над морем.
– Это «Буревестник», маленький пароход, который ходит только в летнее время из Бристоля до Касл-Ботереля, – сказала она. – Я думаю, это он; взгляните. Вы можете подать мне подзорную трубу?
Найт расчехлил старомодную, но сильную подзорную трубу и передал ее Эльфриде, которая стала смотреть в нее грустным взглядом.
– Я не могу удерживать ее на весу, – сказала она.
– Обопритесь на мое плечо.
– Это слишком высоко.
– Обопритесь на мою руку.
– Тогда будет слишком низко. Лучше вы смотрите вместо меня, – пролепетала она слабеющим голосом.
Найт поднес оптическую трубу к глазам и стал прочесывать взглядом море до тех пор, пока «Буревестник» не оказался в поле зрения.
– Да, это «Буревестник», маленькое суденышко. Я различаю фигуру на носу корабля – птица с клювом столь же большим, сколь его голова.
– Вы видите палубу?
– Подождите-ка минутку; да, довольно четко. И я могу видеть темные фигуры пассажиров на ее белой поверхности. Один из них что-то взял у другого – подзорную трубу, надо думать, да, так и есть, – и он направил ее в нашу сторону. Будьте уверены, мы с вами явно бросаемся в глаза на фоне неба. Ну вот, кажется, у них пошел дождь, и они бросились одеваться в пальто и раскрывают зонтики. Все толпой пошли вниз и исчезли с глаз – все, кроме одного пассажира, который смотрит в подзорную трубу. Это стройный молодой человек, и он по-прежнему нас рассматривает.
Эльфрида побледнела и стала беспокойно переминаться с ноги на ногу своими маленькими ножками.
Найт опустил оптическую трубу.
– Думаю, нам лучше вернуться, – сказал он. – Грозовые тучи, что льют дождь на них, скоро могут перебраться к нам. Ба, да у вас вид совсем больной. Что с вами?
– Это от ветра я побледнела.
– Опасаюсь, что эти прелестные щечки очень нежны, – сказал Найт ласково. – Сильный ветер мог бы заставить их заалеть таким румянцем, какого никогда не бывало, так что никому бы и в голову не пришло, что они способны бледнеть, ведь правда, э-э, избалованное дитя природы?
Краски вновь вернулись на лицо Эльфриды.
– В конце концов, позади нас есть и более интересный вид, – сказал Найт.
Она повернулась спиной к пароходу и Стефану Смиту и увидела возносящуюся еще выше, чем они находились, вертикальную скалу справа, которая не выдавалась в сторону моря так далеко, как основание долины, но образовывала тыльную часть маленькой бухты и с их места виделась вогнутой стеною, коя по левой стороне изгибалась дугой вокруг того места, где они стояли.
Структура этого огромного утеса была скрыта от самого основания и подножия вплоть до его разрушенной верхушки. Он состоял из огромного наслоения черновато-серого аспидного сланца, однородность которого ничем не разбавлялась на всем протяжении скалы до самого ее верха.
