– Обидно.
– Еще как, – закивала Ольга Наумовна. – Сразу после выписки из роддома они с Крошиным расстались. Представляете, какой это был удар для Адочки? Пережить смерть ребенка, а потом предательство любимого человека. С ней даже нервный срыв случился. Из жизни уйти хотела.
– И Кружилины ничего об этом не знали?
– Наверное, только из-за них она ничего с собой и не сделала, понимала, насколько им тяжело будет перенести ее смерть.
– Н-да, история, – протянула Алина. Заметив, что тарелка Ольги Наумовны пуста, она спросила: – Еще пирожное?
– Нет, лучше закажите мне еще чашку чая, а я на секундочку отлучусь в дамскую комнату.
Ольга Наумовна смущенно улыбнулась и вышла из-за стола. Когда она скрылась из виду, Алина заговорила:
– История, конечно, банальная до скрежета зубов. Тысячи женщин могут рассказать подобное: он красив, умен, обаятелен, с ним хорошо и уютно, но он женат и бросить жену никак не может по ряду обстоятельств. Далее идет перечисление этих обстоятельств. Жена смертельно больна – аморально бросить ее на смертном одре. Маленькие дети – подождем, когда им исполнится восемнадцать лет, вот тогда я разведусь. В случае с Адой Семеновной ее любовнику развестись мешала ответственная работа, иными словами – карьера. Сам роман меня мало заинтересовал, а вот тот факт, что Ада Семеновна потеряла ребенка, навел меня на мысль, что…
– Ребенок остался жив? – подхватила я ее мысль.
– Да, причем это была девочка. Ты помнишь, что, умирая, сказала Ада Семеновна. «Я виновата перед ней». Перед кем она могла быть виновата? Ну не перед законной же женой Крошина? Правильно? Мне пришло в голову два продолжения этой истории. Первое: Крошину не нужен был незаконный наследник, он подговорил врачей, дал деньги, чтобы те сказали роженице, будто ее ребенок умер. Ребенок же впоследствии был усыновлен или отправлен в детский дом. Вариант второй: Ада Семеновна сама отказалась от дитя. Возможно, ребенок действительно был с сильными физическими отклонениями, она рассудила, что в одиночку ей ни за что не поднять кроху и подписала отказ от ребенка. Спустя годы девочка вновь появилась на горизонте Ады Семеновны.
– Чтобы спросить у матери, почему та от нее отказались? История достойная бразильского сериала.
– Не нравится? – Алина уловила в моих словах иронию.
– Нет. Первый вариант вообще не годится. Леонид Крошин – первая величина в городе, не будет он афишировать свои связи. Появиться в роддоме – значит признаться в том, что ребенок от него.
– Он мог послать доверенное лицо.
– Еще хуже, раструбить на весь город, что у первого секретаря горкома партии внебрачные связи? Нет уж! В те годы за аморалку запросто можно было и кресла, и партбилета лишиться.
– И тем не менее он пятнадцать лет от всех скрывал, что у него на стороне есть женщина, – возразила мне Алина.
– Вот именно, потому он и удержался в своем кресле, что умело скрывал свою любовницу. Наверняка третий секретарь хотел быть вторым секретарем, а второй – первым. Каждый борется за свое место под солнцем, и не всегда эта борьба бывает честной. Стоило кому-то из заинтересованных особ донести на Крошина, и тот бы вмиг потерял свой портфель.
– Ой, мне кажется, ты сгущаешь краски, – вздохнула Алина. – Практически все мужики изменяют своим женам, и первые секретари не исключение. Крутят романы и с секретаршами, и с медсестрами, и с массажистками.
– Правильно, ты сама ответила на свой вопрос. Секретарши, массажистки, медсестры – все они остаются наедине со своими шефами и пациентами, так принято. Никто слова не скажет, если массажистка будет делать массаж за закрытыми дверями, или медсестра, чтобы сделать пациенту укол, попросит выйти из кабинета посторонних. Но Ада Семеновна не была ни секретаршей, ни массажисткой, ни медсестрой. Стало быть, Крошину ее посещать резона не было. Значит, чтобы не дать ход сплетням, свидания следовало тщательно скрывать, что, собственно, любовники и делали.
– Не буду спорить, – сдалась Алина. – А чем тебе второй вариант не нравится?
– Девочка выжила, а потом столько лет искала свою мамочку? Что же тогда получается, дочь убила свою мать?
– Не убила, а… взволновала. Престарелая дама, не выдержав нечаянной радости, умерла.
– Как в сказке, – я посмотрела на Алину. Только в ее голову мог прийти весь этот бред с дочуркой. Хотя… – Нет, и эта версия мне не нравится, – призналась я.
– Тебе не угодишь, – пробурчала Алина.
– Да я-то здесь при чем? Выходит, что теперь мы будем не убийцу искать, а двоюродную сестру Кружилина?
– А что здесь плохого? Найдем, он обрадуется сестренке и вернет мои денежки.
– И где ты ее искать собираешься? Слишком много воды утекло с тех пор. В пыльных папках роддомовского архива будешь рыться? Мы даже не знаем, в каком году рожала Ада Семеновна. Вряд ли она назвала Ольге Наумовне точную дату родов.
– И то верно, – озадачено наморщила лоб Алина. – Но безвыходных ситуаций нет. У меня есть два варианта.
– Опять два? Слава богу, что не больше.
– Да, два, зато каких! Первый вариант – надо будет посмотреть в трудовой книжке, в какой организации работала Ада Семеновна, когда ей было приблизительно сорок лет, найти ее сотрудников, наверняка среди них были приглашенные на банкет, и спросить, в каком году Иволгина ходила в интересном положении. Зная дату или хотя бы месяц и год, уже можно лезть в архив.
Я кивнула. Неплохой вариант.
– Второй вариант сбережет нам кучу времени – надо подъехать к вдове Крошина. Хотелось бы, чтобы она была жива и при твердой памяти.
– С ума сошла! Кости Леонида Крошина уже давно в земле сгнили, а ты решила вдове открыть глаза на мужнины проделки?
– Вот здесь ты не права! Допускаю, что подчиненные Крошина не догадывались о том, что у их шефа имеется любовница, но жена наверняка знала о существовании соперницы. Женщина сердцем чувствует, когда ее семейное счастье под угрозой.
– Но столько лет прошло! Почему вдруг она решится с тобой откровенничать? И как ты с ней вообще собираешься встретиться? Извини, Алина, но на визит к вдове бывшего первого секретаря горкома ты можешь напроситься только в одном случае, если та обрела покой на кладбище. Туда пускают всех, даже не спросив, к кому идешь.
– Была бы она жива, а как к ней попасть, я придумаю, – Алина вздернула нос и снисходительно на меня посмотрела.
Ох уж эта Алина! Во-первых, мне не нравится, когда на меня так смотрят. Не спорю, она мыслит нестандартно, может придумать такое, что другому и в голову не придет. Но это не значит, что мои мыслительные способности намного ниже ее! А во-вторых, что она надумала?! Зачем тревожить покой бедной женщины? Неужели кому-то приятно, даже по прошествии стольких лет, выслушивать истории об изменах мужа? Нет, в этом деле я Алине помощник.
