– А мне она ничего не сказала, – пожала плечами Кружилина.
– Ну скажем так, она вернулась несолоно хлебавши, ей ничего не удалось узнать.
– А вам?
– Вот посмотрите, что мы привезли, – я выложила на столик плакат и расстелила его перед Верой Семеновной. – Помните эту фотографию?
– Да, она висела в актовом зале детского дома. Здесь даже есть моя подпись. Вот смотрите. Вера Иволгина.
– А не помните, почему Ада не стала подписывать свою фамилию?
– Не захотела, сделала вид, будто хочет подписать фотографию, но в последний момент отвела руку, – вспомнила Вера Семеновна.
– А почему она так сделала?
– Она, видите ли, постеснялась, что у нее карьера не сложилась. Так она мне потом объяснила. Все чего-то добились: один стал профессором, другой директором завода, третий депутатом. Чушь какая! Я ведь не стала ни профессором, ни депутатом. Зато сына хорошего родила. Впрочем, Адочке и в личной жизни похвастать было нечем. Был период, когда она очень переживала, что у нее нет семьи, мужа, детей.
– А вы не помните, как Ада Семеновна вела себя на встрече? Может, она кого-то искала, спрашивала?
– А знаете, она долго стояла возле этой фотографии, как будто кого-то ждала. Потом перешла к другой фотографии, на которой дети были постарше, но нас на том фото не было, мы тогда уже с отцом жили. Да-да, вспомнила! Ада искала свою подругу. Как же ее звали? Дай бог памяти. Варвара! Вот как!
– Варвара? Девочка, которая умерла от скарлатины? – воскликнула я.
– Да-да, кто-то из бывших воспитанников так и сказал, что Варя умерла от скарлатины. Ада так расстроилась, хотела тут же уехать. Но автобус был только утром, и нам пришлось ночевать в детском доме. Это было так ужасно, – пожаловалась Вера Семеновна. – Отдельную комнату нам с сестрой не дали, а подселили к двум теткам. Те пришли далеко за полночь, к тому же изрядно пьяные, всю ночь шушукались, а когда уснули, храпели ужасно. А в шесть утра мы собрали свои вещи и пошли на автовокзал.
– Ада Семеновна вам ничего не рассказывала о своей подруге? О Варе?
– Нет, она только обмолвилась: «Значит, богу так было угодно». Она еще что-то добавила, вроде как поздно уже что-либо доказывать. А что доказывать, она так и не объяснила. Я поняла, что у них спор какой-то был. Пыталась Аду по дороге расспросить, делать в пути особенно нечего, но она ушла в себя и на вопросы мои не отвечала. Может, еще чайку? – Вера Семеновна заметила, что у нас в чашках пусто.
– Нет, спасибо. Извините, нам пора.
– И вам тоже?
От Веры Семеновны мы сразу поехали в туристическое агентство, хотелось запереться в кабинете и разложить добытую информацию по полочкам.
Увы, обсудив все, что нам удалось узнать за вчерашний и сегодняшний дни, мы пришли к выводу, что уперлись лбами в стену, которую нам самостоятельно не прошибить. Одна надежда на счастливый случай.
Судите сами. Главный свидетель, а именно Ада Семеновна, умерла. Девочка Алла, уехав из детского дома в санаторий, больше не вернулась. Никто даже ее фамилии не помнит, некому вспоминать. Варя, которая была рядом с Адой и Аллой и могла бы хоть что-то объяснить, скончалась от скарлатины.
– Можно, конечно, попробовать обратиться в «Жди меня», – потерянным голосом предложила Алина. – Но если честно, я мало надеюсь, что кто-то откликнется. Плакали наши денежки.
– Ты о каких деньгах говоришь? – решила уточнить я. – О деньгах, которые тебе обещал Кружилин, или о вознаграждении Ирэн.
– И о тех, и о других. Последние слова Ады Семеновны мы так и не разгадали. Что ее так расстроило, мы не знаем. А Ирэн… та и вовсе не дождется, когда кто-то откликнется с передачи «Жди меня». Я даже не знаю, может, там тоже очередь существует. Сколько человек хотят найти своих родных и близких! Я сейчас в таком состоянии, – призналась Алина, – что даже от помощи гадалки не отказалась бы.
– Шура! – осенило меня.
– Какая Шура?
– Не какая, а какой! Да я же тебе о нем рассказывала! Чем ты слушаешь?
– Ах да, кажется, что-то было. Ты говорила, что он читает информационное поле, – вспомнила Алина наш утренний разговор и неожиданно оживилась. – Конечно, твое информационное поле нам по фигу. Мы о тебе и так все знаем, а вот потормошить информационное поле покойной Ады Семеновны не мешало бы. Может, вашего гостя на кладбище свозить? Поехали!
Я уже говорила, что по некоторым вопросам мы с Алиной не находим взаимопонимания. Она раз в неделю чистит свою карму и занимается медитацией под руководством инструктора хатха-йоги. Я же считаю, что достаточно чистосердечно покаяться и поставить свечку в церкви, а еще лучше постараться не грешить вообще, чтобы потом не каяться. Меня не удивил тот факт, что Алина серьезно отнеслась к моему рассказу о Шуре. Меня испугало ее предложение свозить Шуру на кладбище. Не хватало, чтобы для чистоты эксперимента, они извлекли бедную Аду Семеновну из гроба.
От волнения я даже поперхнулась и закашлялась. Откашлявшись, я сказала:
– Вообще-то я мало ему верю. То, что он говорил, лишь так, случайные совпадения. Общие фразы, не более. Ну, увидел меня в черном костюме и предположил, что я собралась на кладбище. Угадал.
Но Алина меня не слушала. Застегивая на ходу свой плащ, она уже стремительным шагом направлялась к выходу.
– Жду тебя в машине, – бросила она, прежде чем скрыться за дверью.
В квартире опять пахло жареной козлятиной, и опять на кухне гуляли мужики, их нетрезвые голоса отчетливо слышалась из-за двери. Что на этот раз? Шашлык, плов, чанахи или кебаб? Я поймала себя на мысли, что как минимум два года не буду смотреть на баранину, потому что горный козел, которым Шура нас потчует уже четвертые сутки, пахнет так же, как баран, который пережил своих праправнуков.
– Запах, как в узбекской столовой, – сморщила нос Алина, принюхиваясь к ароматам, исходящим из-за кухонной двери.
– Смелее, – я втолкнула ее в кухню.
За столом сидел Шура в компании постороннего мужика. Моего мужа с ними не было, должно быть, не вернулся еще с работы.
«И слава богу, – подумала я, глядя на почти пустую бутылку водки. – Сколько можно пить?! Надеюсь, этот мужик – последний претендент на должность ветеринара хозяйства. Если нет, то пусть Шура организовывает свои встречи на нейтральной территории, в соседнем кафе. Обязательно скажу ему об этом».
– Познакомьтесь, моя подруга Алина, – представила я Блинову Шуре.
– Очень приятно, Шура, – чересчур весело ответил мой гость. Он кивнул головой так резко, что потерял равновесие и клюнул носом в тарелку с квашеной капустой. Отряхнувшись от закуски, он попытался объяснить, какие события способствовали его приподнятому настроению. – А у меня радость, Марина Владимировна. Нашел я нужного человека. Вот он, Петр Кузьмич. Ветеринар со стажем. Закончил сельскохозяйственную академию, работал на конезаводе, в зоопарке и заповеднике «Беловежская Пуща». Специалист высшего разряда. Иди, Петя, собирайся в дорогу. Завтра выезжаем. Диплом взять не забудь. Сам посмотрю и всем буду показывать. Сельскохозяйственная академия – это вам не хухры-мухры.
