Петр Кузьмич беспрекословно поднялся и повторил вслед за будущим шефом:
– Завтра выезжаем, – затем нетвердой походкой, с песней «Беловежская Пуща», побрел к выходу.
Я вышла в прихожую, чтобы закрыть за ним дверь. Когда вновь вернулась в кухню, Алина все так же стояла перед Шурой, который почему-то спал, прислонившись головой к стене.
– Что это с ним? – спросила она.
– Что? С пятницы не просыхает. Я теперь думаю, может, я зря тебя сюда притащила? Может, он по пьяни мне всего наговорил, а я его слова за чистую монету приняла?
– Уже привела. Дай хоть посмотрю на этого лесного человека, – Алина стала пристально разглядывать Шуру. – Здоровый какой! Морда красная. Ручищи! Такого не прокормишь.
– А он со своим провиантом приехал. Мясо столько привез, что четвертый день едим, а оно не заканчивается. Представляешь, он даже козу с собой приволок, чтобы каждый день молоко пить. Можешь поверить, что у такого бугая аллергия на городской воздух? А козлиное молоко, оказывается, снимает приступы аллергии.
– Козу привез? – не поверила Алина. – Где же она?
– А ты на балкон выгляни, ее туда мой муж на постой определил. Ничего так козочка, тихая.
Алина с любопытством приоткрыла балконную дверь.
– А где она?
В ту же секунду я была рядом с ней. От козы на балконе остались лишь клочки шерсти, зацепившиеся за балконное ограждение, и кругленькие шарики, так сказать, конечный продукт пищеварительного тракта.
– Съел! Сволочь! – я с ненавистью посмотрела на Шуру. В эту минуту мне так жалко стало козу, что я подскочила к гостю и стала его неистово трясти. – Гад! Зачем козу съел? Обязательно надо было устраивать в моей квартире бойню?
И тут я заметила, что моей собаки тоже нет дома. Обычно Бобби меня встречает звонким лаем, ластиться и требует, чтобы я тут же его покормила. Сегодня он даже ко мне не вышел. Я побежала в Анину комнату: когда никого нет дома, пес спит на ее диване. Диван был пуст. Не было Бобби ни в гостиной, ни в кабинете, ни в спальне.
– Где Бобби? – еще громче завопила я. – Как ты мог? Тебе горного козла мало? Козы?
Шура наконец продрал глаза и невинным взглядом воззрился на меня:
– Почему шумишь, хозяйка?
– Где моя собака? – нависнув над ним, по слогам спросила я.
– На улице с Анютой гуляет, – испугавшись моего выражения лица, ответил Шура.
Вздох облегчения вырвался из моей груди. Оставалось узнать, что сталось с козой:
– А где коза? Съел? Свежатины захотелось? Не стыдно? Что вчера говорил? Подруга, спасительница моя, Машка! Съел Машку?
– Да ты что! – вмиг протрезвел Шура, вскочил и подбежал к балкону. – Где Машка? – этот вопрос он отчего-то адресовал нам, мне и Алине. – Она была здесь! Где теперь?
– Как мы можем знать, если нас здесь не было! – парировала Алина.
– Да? – Шура задумчиво посмотрел сквозь нас. Потом лицо его просветлело, он хлопнул себя по лбу и радостно воскликнул: – Вспомнил! Ее Аня с собой забрала. Повела в сквер травку пощипать. Фу ты! А я разволновался. Пора с пьянством заканчивать.
– Пора, – согласилась я. – Если честно, и диета мне ваша не очень нравится. Нельзя есть столько мяса.
– Не буду, – пообещал Шура. – Сегодня остатки дожарим, а там как хотите. Если мясо понравилось, приезжайте ко мне в зверохозяйство, свежего подкину.
– Нет, спасибо, – отказалась я, не объясняя причины. – Я хотела вас познакомить с моей подругой. Вот, пожалуйста, Алина Николаевна, – представила я заново Алину.
– Мне Марина рассказывала, что вы умеете считывать информационное поле человека. Это так? – в лоб спросила Алина.
Шура пожал плечами:
– Ну в общем-то, да, – скромно ответил он. – Но мне показалось, что ваша подруга, – Шура кивнул в мою сторону, – мне не верит.
– Это не страшно, она и мне не верит. Я тоже увлекаюсь космоэнергетикой, – оживилась Алина. – Регулярно чищу и восстанавливаю чакры, подпитываюсь космической энергией и пытаюсь выйти в астрал.
– И что, получается? – полюбопытствовал Шура.
– Не очень, но мой тренер говорит, что у меня все получится. Главное, старание и сила воли.
– Конечно, получится, – закивал Шура. В его словах мне послышалась едва заметная усмешка. – Старание и сила воли – это то, что нужно.
– Тут вот какое дело, – Алина присела напротив Шуры и заговорщицки зашептала: – А вы можете считать информационное поле умершего человека, скажем, по фотографии или стоя у могилки?
– Информационное поле той женщины, которую вы недавно похоронили? – уточнил Шура, посмотрев на меня.
– Да, – мне ничего не оставалось, как признаться.
– Мы хотим знать, – продолжала шептать Алина, – какую тайну унесла в могилу покойница.
– Тайну? – Шура тоже снизил голос до шепота. – Какая ж это тайна, если она вам отдала ключ к разгадке?
– Какой ключ? – опешила Алина. – Ничего она нам не давала!
– Вы меня простите. Пойду лягу. Завтра рано вставать, – сообщил нам Шура, поднимаясь из-за стола. Он как ни в чем не бывало вышел из кухни, прошлепал в кабинет и рухнул на диван. Через минуту до нас донесся его богатырский храп.
– Странный он какой-то, – сказала Алина, проводив Шуру взглядом.
– А я тебе о чем?! Каждый раз, когда он говорит загадками, я не понимаю, он меня разыгрывает или на самом деле с приветом.
Глава 18
С приходом Олега Алина засиживаться не стала, поехала домой. Вскоре с прогулки возвратилась Анюта с козой Машкой и фокстерьером Бобби.
– Аня, детвора не попадала, увидев тебя с козой? – спросила я.
– Да ты что! Знаешь, как мне завидовали?
– Кто? Вовка из первого подъезда?
– Не-а, – Аня мотнула головой. – Бабульки-соседки. Они так дотошно меня расспрашивали, сколько стоит коза, сколько она ест, сколько дает молока и не слишком ли воняет в квартире. Когда я на все вопросы ответила, Маргарита Сергеевна сказала, что завтра же пойдет на колхозный рынок за козой.
– Что же ты им наплела, если она решилась на козу?
– Сколько стоит коза, я не знаю, но за нее и миллион отдать не жалко, потому что ест она мало, не больше морской свинки, а молока дает по стакану на человека, ровно столько, сколько проживает квартире. Запах от козы самый изысканный, чем-то похожий на парфюм «Шанель № 5». Маргарита Сергеевна даже клок шерсти с Машки выдрала, чтобы понюхать.
– Понюхала? И не передумала?
– А чего ей передумывать, если от Машки действительно «Шанелью» за три версты несет.
– А-а-а, – моя глотка издала протяжный вой.
