И вот теперь эта гордость лежала на рабочем столе, крест-накрест перечеркнутая красным карандашом. А на самом верху рукописи ярко-красными чернилами алели самые страшные для любого пишущего человека слова: «К ВОЗВРАТУ».
Володя застыл. Ничего не понимая, взял в руки исчерканный текст. Правки были обычными, выглядели так, словно статью готовили к печати. Но вдруг что-то произошло, и статью вернули, так и не поправив до конца.
Возле стола выросла Лариса, которая бесшумно появилась в общей комнате редакции.
– Это что?! – взглянув на нее, Сосновский злобно поджал губы. Из памяти предательски выплыли его скандалы с Хейфецем в самом начале репортерской карьеры. Ну, сейчас он ей устроит полет! Но Лариса выглядела спокойной и как будто печальной.
– Зайди ко мне в кабинет. Не здесь.
Было в ее тоне что-то такое, что заставило Володю моментально сорваться следом за ней. Вскоре они уже стояли в небольшом кабинете главного редактора. Лариса тщательно заперла двери на замок.
– Статью вернула не я, – голос ее был спокоен, – мне она очень понравилась, и я планировала поставить ее в субботний номер, как мы с тобой и говорили. Но сегодня утром ее не пропустила цензура. Мне вернули из партийного кабинета.
Сосновский обмер. Все статьи проходили проверку в отделе по печати компартии большевиков. У него было какое-то пышное, длинное название, которое Володя все никак не мог запомнить. Прежде чем уйти в набор, все статьи проверялись, и возврат статьи был делом плохим, очень серьезным, настоящим редакционным ЧП.
– Но почему, что произошло? – голос Володи дрогнул. – Я же не написал ничего страшного! Моя обычная тема, криминал. Разборки между ворами плюс убийства. И еще мои собственные выводы, почему столько убийств происходит в городе. Имею право. Я же хорошо знаю этот мир.
– Вот именно – выводы! – Лариса поджала губы. – Ты хоть сам понимаешь, что написал?
– Нет. А что? – Сосновский побледнел.
– Ты написал, что воров кто-то сталкивает в городе, натравливает друг на друга! Кто, по-твоему, это делает? Тот, с кем не может справиться партия большевиков?
– Упаси боже! – Володя чуть не упал в обморок, подобное обвинение уже пахло расстрельной статьей, и он знал это лучше, чем кто бы то ни было. – И в мыслях не имел ничего подобного! Я совсем о другом писал! Наоборот, хотел облегчить.
– Что облегчить? – грустно усмехнулась Лариса.
– Работу партии… – промямлил Сосновский совсем упавшим голосом.
– Давай вместе разберем, что ты написал. Ну? Что ты написал? Перечисляй!
– Я написал о слухах. О том, что двух воров, Сидора Блондина и Червя, обвинили в краже воровского общака. По слухам, они пытались выдать место, где находится общак.
– Кому? Да ты сядь, а то на ногах совсем не стоишь! – Обойдя стол, Лариса опустилась в редакторское кресло. Володя сел напротив. Заметно нервничая, она схватила со стола первый попавшийся карандаш и начала покусывать его кончик. Это было ее вредной привычкой.
– Я не знаю кто, – Сосновский сжал руки в кулаки, – третья сила. Если бы знал, написал.
– Третья сила! Вот! И это ты написал в городе, где существуют всего две силы – бандиты и партия большевиков, закон! Бандиты – это нечисть, которую большевики пытаются выжечь каленым железом. И уже есть очень большие успехи у нашей народной милиции! А ты пишешь о какой-то третьей силе! Что это, как не сомнения в партии?
– Но третья сила – это еще одна банда! – упавшим голосом произнес Володя, холодея от мысли, какой страшный смысл можно придать написанным им словам. – Всегда так было в городе. Еще во времена Японца. В смысле – до него. В бандах происходили постоянные разборки, они без устали воевали между собой. Появлялась сила, которая хотела подмять всех под себя, и шла война.
– На основании чего ты сделал вывод об этой третьей силе, новой банде? – нахмурилась Лариса.
– Так на основании того, что знаю их всех, как облупленных! – почти выкрикнул Володя. – Червь, Сидор Блондин – это были обычные деревенские воры, полудурки. Сидор Блондин когда-то у крестьян хлеб воровал. Безграмотные они были, неумные. Им в башку никогда в жизни не пришла бы мысль общак спереть, а до этого – выследить, где он вообще находится! Никогда такой сложный план не пришел бы им в башку в одиночку! Выходит, их кто-то натравил. А кто натравил? Тот, кто хочет устроить войну банд в городе и подмять ту территорию, что Червь контролировал, под себя! Значит, кто-то пытается играть по правилам криминального мира, но совершенно не знает ни правил их, ни законов!
– Вот! Это уже дельный разговор. Так статью и можно переписать, – вздохнула Лариса.
– Что значит – переписать? – не понял Володя. – Как это?
– А вот так! Убрать всякие упоминания о третьей силе, о том, что кто-то стравливает уголовников. Написать, что все они – жадные, продажные твари, готовые воровать у своих…
– Но это не так! – запротестовал Володя.
– А ты напиши так! И раскрой их правила, обычаи, что там у них есть…
– Понятия, – подсказал Володя.
– Ну да, понятия, как они там живут, о чем не знают обычные, хорошие люди. А мы сделаем об этом целый цикл статей, интересный цикл. Плюс рассказ об убийствах.
– А это пропустят? – засомневался Володя.
– Пропустят! – кивнула Лариса. – Мне это уже сказали. Собственно, это не моя мысль, про цикл статей об уголовниках. Это мне в комитете подсказали. Им видней.
Володя задумался. Идея выглядела интересной. Могло получиться неплохо. Он знает то, как было в прошлом, а Петренко подскажет, как дела обстоят сегодня. Да, это стоит попробовать!
– Интересно. Конечно, сделаю! – отозвался Володя, и Лариса вздохнула с облегчением.
– Вот и отлично! Иди и переписывай прямо сейчас. Я еще успею поставить в субботний номер. Что там с убийством кукольницы? Есть что писать?
– Ничего интересного. Обычное бытовое ограбление. Пару строк, – покривил душой Володя, не моргнув и глазом.
– Тогда писать не будем, – решила Лариса. – Иди, работай. Тебе уже есть чем заняться.
Из кабинета редактора Володя вышел расстроенным. Но, едва сел за свою машинку, вставил чистый лист бумаги, как его поглотил совершенно другой мир, самый лучший из всех – мир творчества, из которого так сложно возвращаться в реальность.
Глава 9
«Рыбачий приют». Штырь и Архангел. Расстрел. Разговор со старым рыбаком
Нежная, лирическая мелодия разливалась над морем далеко, наполняя весь пустынный берег гармоничными, прекрасными звуками. Было странно слушать здесь популярную песню – в едва заметном, сыром тумане, клубящемся над кромкой ледяной воды.
