Большим подспорьем в работе наших двигателистов стали трофейные реактивные двигатели ЮМО-004 и БМВ-003. Немцы уже освоили их и проверили в боевых условиях. У нас эти двигатели выпускали под марками РД-10 и РД-20. В то же время для выхода на передовые рубежи реактивного двигателестроения был использован еще один путь — закупка и освоение лучших зарубежных конструкций.
Александр Сергеевич Яковлев вспоминал, как в начале апреля 1946 года его и уже нового министра авиационной промышленности Михаила Васильевича Хруничева вызвали на совещание к Сталину, посвященное перспективам развития авиации. «Мы с Хруничевым доложили о том, что главное для нас — это быстрейшее создание собственного реактивного двигателя, — вспоминал конструктор и предлагал закупить у англичан двигатели «Дервент» и «Нин». — Сталин очень удивился такому, как он считал, наивному предложению: «Какой же дурак станет продавать свои секреты!..»
Но Яковлев разъяснил, что те двигатели уже несекретны, что они широко рекламируются в печати и лицензии на их производство проданы ряду стран.
Вскоре наши специалисты закупили в Англии около 60 реактивных двигателей, а затем создали и свои — РД-45 и РД-500. По свидетельству генерала Печенко, для проведения госиспытаний была назначена правительственная комиссия: «Ее председателем определили меня, а членами были заместитель министра авиационной промышленности по моторам В. П. Баландин, генеральный конструктор В. Я. Климов, главный инженер завода А. А. Куинджи и другие. При испытании двух моторов РД-45 оборвались лопатки — в одном на 56-м часу работы, в другом — на 90-м. В то же время параллельно испытывавшийся английский прототип «Нин» проработал срок — 170 часов — нормально…»
Примерно аналогичное положение было и при испытании двигателя РД-500. Комиссия вынуждена была доложить о срыве сроков испытания двигателей правительству, и вскоре по этому поводу собрались в Кремле: министр авиационной промышленности М. В. Хруничев, министр металлургической промышленности И. Ф. Тевосян, генеральный конструктор В. Я. Климов, главный инженер завода А. А. Куинджи. Как председатель комиссии по испытаниям, был там и генерал Г. А. Печенко. Заседание вел В. М. Молотов. Присутствовал И. В. Сталин.
— Слово сразу было предоставлено мне, — до деталей запомнил то совещание Григорий Арсентьевич. — Я рассказал о результатах проведения испытаний, об обрыве лопаток, о нормальной работе английского прототипа. Климов, говоривший вслед за мной, объяснил неудачи с мотором плохим качеством стали, поставлявшейся металлургической промышленностью для лопаток турбины. Министр металлургии Тевосян, конечно, пообещал принять радикальные меры для повышения качества стали.
Тогда подытоживая короткое совещание, Сталин негромко, но внушительно сказал:
— Сталь для лопаток турбины должна быть получена в короткий срок, иначе вам, товарищ Тевосян, не поздоровится. Это же относится и к Хруничеву…
«Не поздоровится…» Что означали такие слова, сказанные Сталиным, все знали.
— Мы вышли из кабинета, где проводилось совещание, с настроением далеко не радужным, — передавал обстановку тех дней генерал Печенко. — Сразу же собрались в кабинете Тевосяна, долго обсуждали, как улучшить качество стали для лопаток, очищать сталь от серы и водорода. Решили в помощь металлургам привлечь других специалистов. Наконец, добились — обрыв лопаток реактивных турбин прекратился. Двигатель РД-45 успешно выдержал все испытания. Его установили на истребитель МиГ-15, затем на фронтовой бомбардировщик Ил-28.
Тем временем шла работа и над нашими отечественными двигателями. В 1946-м они еще проходили доводочные заводские испытания, а через год двигатель ТР-1 конструкции А. М. Люльки успешно прошел и государственные испытания. Тогда Сталин лично поздравил конструктора с успехом. Его удостоили Государственной премии, наградили боевым орденом, вручили автомобиль. Сталин радовался этому достижению, казалось, больше всех…
А в Москве в те годы традиционно проводились военные парады, в том числе воздушные — три раза в год. Об одном из них мне рассказал начальник Липецкого Центра Герой Советского Союза генерал В. Луцкий.
Значит, так. В начале 1949 года Иосиф Виссарионович спросил у Василия — возможно ли подготовить кубинскую дивизию к первомайскому параду, то есть пройти над Красной площадью на реактивных истребителях МиГ-15. Пролет боевых машин над огромным городом — дело всегда ответственное, а тут предстояло лететь на самолетах, которые еще не были освоены. Василий подумал и сказал: «Пройдем!». Он считал, что за четыре месяца летный состав вполне одолеет реактивную технику.
И началась работа. Вот уже изучена теория, сданы зачеты по знанию самолета, инструкции по технике пилотирования, и летчики дружно выходят на аэродром — тренируются испытанным способом — «пеший по-летному». Но погоды нет. Вернее, погода есть — то снегопады и метели, то туманы и оттепели. Все это для первых взлетов на истребителях, понятно, не годится. Минул январь, за ним — снежный февраль…
В середине марта Иосиф Виссарионович поинтересовался, как идут дела с подготовкой к параду. Василий сказал, что из-за погоды полеты пока задерживаются, но 1 мая дивизия реактивных истребителей пройдет над Красной площадью. Обязательно!
Обычно солнечный март в том году обманул — оказался тоже неблагоприятным для полетов. Наступил апрель. В дивизии на новой машине могли летать не больше эскадрильи летчиков. И Василий Сталин безвыездно на аэродроме, нервничает, тревожит метеослужбу одним вопросом: «Когда же?..» — когда, наконец, установится летная погода…
К 20 апреля летчики, вылетевшие самостоятельно на МиГ-15, перегнали с завода все необходимые для парада самолеты. До конца месяца оставалось уже меньше десяти дней, а ни один из полков дивизии в полном составе на новую технику так и не переучился.
И вот 25 апреля. Аэродромное поле вдруг осветило солнце — это распахнулось, омытое весенними дождями, небо! Василий Сталин безотлучно — от зари до зари — на старте. Гудят раскаленные турбинами высоты и свершается, казалось, невозможное: на генеральной репетиции летчики четко проходят в составе парадных колонн.
…За день до парада командующий приказал комдиву Луцкому собрать в гарнизонном Доме офицеров весь летный состав, инженеров и техников дивизии. В установленное время все были на месте, ждали генерала Сталина, но он не появлялся. Томительно тянулись минуты… Наконец, команда: «Товарищи офицеры!» — и из-за кулис сцены в генеральском костюме показался Василий Иосифович. Приняв рапорт, он не сел за стол с дивизионным начальством, а подошел к краю помоста, как-то по-мальчишески радостно улыбнулся, хотел что-то сказать, но на глазах у него навернулись слезы, и он тут же ушел за кулисы.
В зале нависла тишина. Какое-то время все сидели примолкнув, словно разделяя с командующим его столь неподдельное волнение. А потом все повторилось. Василий снова вышел из-за кулис, так же подошел к краю сцены, попытался говорить, но слезы снова опередили слова — он решительно оставил зал и больше не появлялся…
Тогда к собравшимся обратился заместитель командующего генерал Редькин. Он выразил надежду, что все поняли Василия Иосифовича, который искренне признателен каждому за их верность! После Редькина от имени участников парада генерал Луцкий просил передать генералу Сталину, что они оправдают его надежду.
