207. Докладная записка А. И. Поддячей о Н. А. Воскресенском, 17 апреля 1942 г.
208. Коллективное письмо женщин И. А. Андреенко, 19 марта 1942 г.
209. Письмо Ф. Г. Стругач И. А. Андреенко, 3 апреля 1942 г.
210. Решение о предоставлении помощи Ф. Г. Стругач, 4 апреля 1942 г.
211. Письмо С. М. Спехина Н. В. Соловьеву, апрель 1942 г.
212. Письмо А. В. Бурова и П. В. Васильева-Северянина И. А. Андреенко, 8 апреля 1942 г.
213. Письмо А. П. Пантелеева П. С. Попкову, 15 апреля 1942 г.
214. Письмо К. И. Поварнина П. С. Попкову, 19 апреля 1942 г.
215. Письмо В. Сергеевой И. А. Андреенко, апрель 1942 г.
216. Письмо В. Сергеевой И. А. Андреенко, апрель 1942 г.
217. Анонимное письмо И. А. Андреенко, 22 апреля 1942 г.
218. Письмо Е. Л. Чибисовой-Некрасовой Андреенко, 20 мая 1942 г.
219. Анонимное письмо А. А. Жданову, 26 мая 1942 г.
220. Письмо О. В. Котельниковой И. А. Андреенко, 6 июня 1942 г.
221. Решение о предоставлении помощи О. В. Котельниковой, 4 апреля 1942 г.
222. Письмо З. В. Балканской П. Г. Лазутину, 25 мая 1942 г.
223. Решение о предоставлении помощи З. В. Балканской, 12 июня 1942 г.
224. Письмо И. А. Груздева И. А. Андреенко, июнь 1942 г.
225. Анонимное письмо А. А. Жданову, 18 февраля 1942 г.
226. Об информации, изложенной в письме Лебедева на имя А. А. Жданова,18 февраля 1942 г.
227. Проект решения Исполкома Ленгорсовета«Об организации в городе Ленинграде продажи продовольственных товаров населению, сдавшему государству иностранную валюту, драгоценные металлы и камни», август 1942 г.
228. Инструкция «О порядке приемки от населения драгоценных металлов, камней и иностранной валюты и продажи ему продовольственных товаров», 6 августа 1942 г.
229. Приложения к проекту решения Исполкома Ленгорсовета «О порядке приемки от населения драгоценных металлов, камней и иностранной валюты и продажи ему продовольственных товаров», 6 августа 1942 г.
230. Письмо О. М. Фрейденберг в Ленинградский Горком ВКП(б), 17 сентября 1942 г.
КРАТКИЙ ОБЗОР БЛОКАДЫ ЛЕНИНГРАДА В НЕМЕЦКОЙ И РОССИЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
В канун 70-летнего юбилея полного снятия блокады Ленинграда президент Германии Йоахим Гаук принес официальные извинения в связи с организованной вермахтом осадой города и целенаправленным уничтожением голодом, бомбежками и артобстрелами его мирного населения. «Я могу лишь с глубокой скорбью и чувством стыда думать о войне на уничтожение, которую нацистская Германия вела против Советского Союза, — написал он в послании В. Путину. — Особенно ужасным событием войны стало окружение Ленинграда. Я говорю вам и вашему народу: мы разделяем боль утраты и сопереживаем выжившим, которые и по сей день страдают от последствий войны».
[1]
Путь к этому признанию был не простым. Несмотря на то, что в ходе Нюрнбергского процесса командующему группы армий «Север» были предъявлены обвинения в организации гибели подчиненными фон Леебу войсками 632 тыс. горожан, адвокатам фельдмаршала удалось убедить трибунал в том, что в международном гуманитарном праве не было нормы, которая бы запрещала использовать голод как средство ведения войны, а поэтому и вины фон Лееба в этом нет.
В течение многих лет в западногерманской историографии тема блокады Ленинграда фактически замалчивалась, а попытки отдельных историков из бывшей ГДР
[2] сказать правду о битве за Ленинград к изменению общей ситуации и признанию стратегии фактического геноцида в отношении ленинградцев в годы блокады успеха не имели. В послевоенной Германии доминировали два представления: во-первых, немцы видели самих себя жертвами, сперва нацизма, а затем и второй мировой войны, а, во-вторых, они предпочитали считать, что вермахт и его солдаты лишь выполняли приказы и действовали изолированно от преступной политической системы. В некоторой степени, и генералы, и солдаты тоже были своего рода жертвами. В то время как символом страданий гражданского населения Германии был Дрезден, символом страданий солдат считался Сталинград. Это вполне комфортное представление о немецком страдании было вплоть до последнего времени основой исторического восприятия войны, по крайней мере, в западногерманских землях.
Не случайно, что блокада Ленинграда оказалась на периферии исторических исследований, потому что серьезные работы неминуемо бы поставили под сомнение сложившийся в немецком обществе консенсус относительно истории второй мировой войны. Действительно, на подступах к Ленинграду в 1941-1942 гг. немецкие солдаты отнюдь не страдали. В блокаде Ленинграда роль СС была не столь заметна, как в случае оккупационной политики нацистов и уничтожения коммунистов, партизан, евреев, славян и представителей других «низших рас». Однако избежать обсуждения блокады вообще было невозможно. В течение многих лет в западногерманской историографии доминировали три основных подхода к этой теме: 1) рассматривать блокаду в качестве обычного для всех войн явления («на войне как на войне»), 2) ответственность за блокаду и ее жертвы несет высшее нацистское руководство и, прежде всего, Гитлер; 3) любые войны в любом их проявлении ужасны и блокады в истории отнюдь не редки, представляя собой до недавнего времени обычную форму ведения войны. Главной целью подобных попыток было вывести из-под удара вермахт, его солдат и офицеров, ставших после войны обычными бюргерами — основой новой пост-нацистской Германии.
[3]
Несмотря на наличие самого широкого круга архивных источников, включая обилие советских трофейных документов, специальных работ по целому ряду вопросов, касавшихся стратегии вермахта в период битвы за город на Неве, ее реализации, оккупационной политики на территории Ленинградской области в ФРГ до 2000-х гг. написано не было. Во многом невостребованными оказались приказы и дневники боевых действий группы армий «Север», входивших в ее состав армий, корпусов и дивизий, а также специальные донесения службы безопасности СД и военной разведки о положении в блокированном Ленинграде, на фронте и на оккупированной советской территории.
