– С две тысячи одиннадцатого по две тысячи тринадцатый, до самой своей смерти.
Как раз тот период времени, когда были убиты студентки. Возможно, в 2011-м погибла та, которую позже признали первой жертвой монстра УНИКа, подумала Мила. Знакомство Лута с отцом Роем совпадает с временем, когда исчезла Леа Мьюлак, и это очередное подтверждение версии, которая рождалась у Милы.
– Как я уже вам излагал, время от времени Норман принимал решение лечь в психиатрическую клинику, в надежде, что доктора наведут порядок в той неразберихе, что творилась у него в голове. Проводил там какое-то время, а когда ему надоедало, возвращался ко мне: периоды его пребывания в лечебнице совпадают с тремя убийствами, которые совершил монстр УНИКа. Вы находите это случайным? – издевательски расхохотался он.
Мила уже составила себе вполне ясное представление о том, как Норману Луту удавалось, ускользнув из-под надзора психиатров, выходить, чтобы убивать девушек, и возвращаться обратно.
Она подозревала, что сам отец Рой и помогал ему.
Норман, делая признание, не упомянул о сообщнике: из благодарности или попросту из страха? Но одно было ясно: однажды психическое расстройство Лута, связанное с пережитым в детстве опытом насильственной смерти, вошло в контакт с темными импульсами растлителя детей.
Убийственный союз.
Может быть, Энигма хотел, чтобы она раскрыла именно эту тайну? Но у Милы пока не было доказательств, подтверждающих такую версию, и она не знала, какое отношение к данному делу имеет «Дубль».
– Но, Рой, я одного не понимаю. Раз уж вы утверждаете, будто Норман невиновен, странно, что вам не пришло в голову задаться вопросом…
– Каким вопросом?
– Вы не догадались спросить себя, почему цепь преступлений, в которых обвинил себя Лут, прервалась именно после его самоубийства в две тысячи тринадцатом? После той даты ни одна белокурая студентка в очках не была убита…
Священник молчал, слегка ухмыляясь. Точно следуя инструкциям Бериша, Мила дождалась именно этого момента, чтобы обнаружить противоречие. И подумала, что загнала его в угол.
– Норман был графоманом, вам это известно? – вдруг выпалил отец Рой ни к селу ни к городу. – Строчил дневники, исписывал тетрадь за тетрадью… Некоторые я сохранил, хотите взглянуть? Может, найдете что-то ценное для вашего расследования.
Мила не могла понять, пытается ли священник ее отвлечь или хочет выманить еще денег.
– Принесите мне эти дневники, – сказала она, добавляя купюру пятьдесят евро к стопке, скопившейся под грязным бокалом.
Священник молча смотрел на нее вроде бы изучающим взглядом. Это ей не понравилось.
– Они в чулане. Пойдемте покажу. – Он поднялся с кресла.
Мила не сдвинулась с места. Мужчина заметил, как она колеблется.
– Что, передумали? – Его, казалось, забавлял ее испуганный вид.
– Вовсе нет, пойдемте посмотрим. – И она шмыгнула носом, хотя вовсе не была простужена.
Бериш подошел к гаражу, к внешней лестнице, которая вела в квартирку, пристроенную сверху.
Через передатчик он услышал, как Мила выложила на стол козырную карту: тот факт, что Лут, помимо того что ему были известны подробности преступлений, каких он не должен был знать, положил конец подвигам монстра УНИКа, попросту покончив с собой. С этим ходом роль Милы практически завершалась, следовательно, на обыск оставалось мало времени.
Но тут он услышал, как священник упоминает о дневниках Нормана.
– Хорошо, дай ему еще денег и пойди взгляни, – сказал он в микрофон. – А я пока осмотрю квартирку над гаражом.
Мила шмыгнула носом. Это означало, что она поняла и приступает к действию.
Бериш поднялся по ступенькам к белой двери, в которой было прорезано окошко, но внутрь заглянуть не получалось – мешала раздвижная штора желтого цвета. Полицейский осмотрел замок и открыл его с помощью кредитной карты.
Его тут же обволокло густой, пронзительной вонью. Он опустил взгляд и заметил на паласе дохлую мышь.
Решил оставить открытой входную дверь, чтобы запах немного выветрился.
Двухкомнатная квартирка в действительности состояла из одного просторного помещения, разделенного складчатой перегородкой, сейчас полностью раздвинутой. В передней части стояла односпальная кровать. В глубине виднелась кухонька и какая-то дверь – скорее всего, в ванную.
Всюду валялась одежда, консервные банки, порнографические журналы и прочая дребедень. По густому слою пыли, все это покрывавшему, Саймон определил, что вещи валяются здесь уже очень долго. Но доказательством того, что они принадлежали Норману Луту, явилась фотография в рамке, стоявшая на тумбочке.
Улыбающийся мальчик в обнимку с родителями во время поездки к морю.
Постаравшись забыть о дохлой мыши и о вони, Бериш приступил к обыску.
Священник тащился по коридору, шаркая тапками, этот звук раздражал. Мила с неохотой следовала за ним по закоулкам темного, провонявшего дома. От благочестивых картин и распятий на стенах не возникало ощущения мира и покоя.
Шорох на верхнем этаже насторожил Милу: казалось, там кто-то ходит. Она взглянула на потолок и увидела, как с деревянных балок осыпается пыль.
Впервые за время пребывания в этом доме она почувствовала, что тут есть кто-то еще.
Мила незаметно приподняла ветровку, сунула руку за спину и нащупала рукоятку пистолета. Они прошли мимо комнатки вроде маленького кабинета, и в бывшую сотрудницу Лимба впился взгляд какого-то бородача. Она застыла на месте, но тут же поняла, что перед ней деревянная статуя в человеческий рост, изображающая святого.
Уловив ее замешательство, отец Рой ехидно захихикал:
– Святой Иаков Старший, покровитель воинств…
В этой комнатке на глаза Миле попался старый ПК, притулившийся в углу. Ни джойстика, ни очков. Но клавиатура имела странную форму: клавиши с цифрами, обычно расположенные справа, находились слева.
– Вот, все здесь. – Священник распахнул дверь и щелкнул выключателем.
Перед Милой открылся узкий чулан метра в четыре длиной.
– Вещи Нормана – там, в глубине, – указал отец Рой. – Две коробки на нижней полке. Не ошибетесь: сверху написано его имя.
Мила надеялась, что Бериш слышит: если вещи Лута здесь, может, не стоит терять время на квартирку. Но по правде говоря, она не испытывала ни малейшего желания лезть в эту щель. Снова посмотрела на потолок: показалось ей – или наверху в самом деле кто-то ходит?
Ладно, займемся делом, сказала она себе, решив не поддаваться клаустрофобии.
Сняла черную ветровку, закатала рукава фуфайки с капюшоном и приготовилась зайти в чулан.
Тем временем отец Рой прислонился к дверному косяку и, чтобы полней насладиться зрелищем, закурил очередную сигарету.
