Она хотела всего лишь спасти Алису.
– Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему тело Энигмы покрыто числами? – спросил Паскаль.
– Кажется, я поняла: это что-то вроде карты «Запредела».
– Именно, – подтвердил он. – А поняла ли ты, в чем состоит твоя игра?
– Начиная с моего первого захода в «Дубль» мне показывали сцены преступлений… В случае с Карлом Андерсоном мне непосредственно предоставили разгадку, но только затем, чтобы я поняла, как это будет действовать. Но после китайского квартала мне пришлось предпринять расследование, отталкиваясь от некоторых элементов, увиденных в «Запределе»; так я вышла на исчезновение студентки. – На самом деле она пришла к такому выводу уже некоторое время назад. – Загадка, заключенная в сценах, предстающих передо мной в «Дубле», всегда связана с реальным преступлением; всякий раз, когда я распутываю его, мне позволяется перейти на следующий уровень в игре. Но я не знаю, сколько их еще осталось пройти.
– Мужчина, который был с тобой, в курсе дела?
– Да, это бывший коллега.
– Ты ведь знаешь, что могла его серьезно подставить?
Да, она об этом думала, но у нее не было выбора. Год назад она резко оборвала всякие отношения с Саймоном Беришем, а потом заново вторглась в его жизнь, бессовестно подвергая ее опасности.
Ты должен был быть с женщиной, пахнущей ландышем и жасмином, а вместо этого беспокоишься, не случилось ли чего со мной.
– Ты не заметила никаких изменений во время последнего захода в «Запредел»? – осведомился Паскаль. – Я хочу сказать – по сравнению с прошлыми разами…
Мила на минуту задумалась. На память пришли взрывы и небоскреб в центре города, рассыпающийся на куски.
– Кто-то разрушает город.
– Именно так, – подтвердил Паскаль и покачал головой. – Нехорошо, совсем нехорошо…
– Ты объяснишь мне, что это значит?
– Когда приедем. Теперь тебе нужно принять средство против LHFD и немного отдохнуть. – И он направил машину в сторону от обитаемых мест.
– Куда мы едем?
– В надежное место.
Надежным местом оказались руины загородного дома. Паскаль помог Миле вылезти из машины, и она смогла рассмотреть поливаемое дождем полуразрушенное здание. Когда-то очень давно здесь был пожар, и половина дома сгорела.
Паскаль завел ее внутрь, хотя и за порогом продолжал идти дождь: крыша во многих местах провалилась.
Пройдя через две выгоревшие комнаты, с головешками на месте мебели и полом, почерневшим от сажи, они очутились в третьей, которую огонь не тронул. Там стояли шкаф, кровать и кресло.
Паскаль уложил ее и вернулся, чтобы закрыть дверь. Потом снял с полки бутылочку воды и вручил Миле вместе с таблеткой, содержавшей четыре миллиграмма ниацина.
– Меня от них тошнит, – сказала Мила, отталкивая затянутую в латекс руку.
Тогда Паскаль открыл шкаф, порылся в нем. Вытащил одеяло.
– Просушись, согрейся.
Мила набросила одеяло поверх ветровки, стараясь унять дрожь.
– Так лучше? – спросил Паскаль.
– Да, лучше, спасибо.
Мила сомневалась в нем, а он снова пришел к ней на помощь, спас ей жизнь. Почему? И такой заботливый. Мила привыкла не доверять знакам внимания. Монстры всегда обходительны, твердила она себе. Не стоит терять бдительности, ведь она ничего не знает об этом человеке. Кто этот мужчина, сутулый, косолапый, даже немного смешной? Откуда взялся заношенный бежевый костюм, который был на нем? Почему он носит галстук? Кто-то ухаживает за ним? Такое впечатление, что нет: он, скорее всего, одинок.
Тем временем Паскаль расположился в кресле. В сумраке, под глухой шум дождя, стучащего по крыше, мысли Милы начали разбегаться. Тогда она увидела, как ее таинственный друг снимает горнолыжную маску. С того места, где она находилась, Мила не могла разглядеть его лица, и мужчина это знал.
– Тебе наверняка приходилось думать, что бы ты сделала, если бы могла повернуть время вспять…
Не произвела бы на свет Алису, сказала себе Мила.
– В последние дни я часто об этом размышляю, – продолжал Паскаль. – В голосе его слышалась усталость, но также и уныние. – Люди способны изобретать удивительные вещи, человеческий гений не знает границ. Но зачастую самые прекрасные творения в конце концов оборачиваются против нас… Я думал о «Дубле»: что бы ты ни совершил непоправимого, что бы ни случилось с тобой в реальной жизни, в игре ты имел шанс все исправить.
– Что ты имеешь в виду?
– Кто, пострадав в аварии, больше не мог ходить, обретал такую способность в «Запределе». Вышедший из комы заново учился жить, делать необходимые вещи. Вначале «Дубль» использовали в центрах по реабилитации, возвращая пациентам надежду.
Мила поняла, что в прошлом незнакомец пережил какое-то горе, была уверена, что на сердце у него лежит тяжкий груз.
– Что тебя тяготит, Паскаль? Почему не скажешь об этом прямо?
Мужчина провел рукой по лбу.
– Нам говорили, что Интернет – неизбежная революция. Но никто не предвидел, чего она будет нам стоить… Во-первых, он не сулит свободы, как нас в том пытаются уверить: почему, спрашивается, мы все используем один и тот же поисковик? Они хотят, чтобы мы получали одну и ту же информацию, они формируют наши мысли, а мы этого даже не замечаем… И потом, Интернет отнюдь не справедлив: он тираничен. Неправда, что он сглаживает социальное неравенство: наоборот, он ничего не забывает и ничего не прощает. Вот я напишу о тебе что-нибудь, и никто не сможет это стереть. Даже если это выдумка, она останется там навсегда. Любой может использовать Паутину как оружие и, что хуже всего, в полном сознании своей безнаказанности… Люди изливают в Сеть свою злобу, при нашем попустительстве: это все равно что заметать мусор под ковер. Но каким бы пространным он нам ни казался, Интернет не в состоянии вместить все худшее, что есть в нас. Рано или поздно вся эта ненависть найдет способ вырваться наружу… Мы живем во власти иллюзии, будто держим все под контролем, только потому, что совершаем покупки, не вставая с дивана, давя на кнопки поганого смартфона. Но достаточно солнечной вспышки, более мощной, чем прочие, и за несколько минут вся электроника в мире выйдет из строя. Понадобятся годы, чтобы устранить вред, а тем временем мы погрузимся в чертово средневековье…
Логично, ничего не скажешь, придраться не к чему, подумала Мила. Но больше всего обескураживает тот факт, что истина у всех перед глазами, но никто, похоже, не замечает реальной опасности.
– Ты видела, как рухнул небоскреб, ты слышала взрывы… – Паскаль не закончил фразы: по-видимому, ему тяжело было продолжать.
– И что? – стала допытываться Мила.
– Кто-то внедрил вирус в программу, «Запредел» саморазрушается.
