Ум видит то, что ум хочет видеть.
Такое совпадение не может быть случайным. Мила была убеждена, что слова эти вырваны из контекста: из книги, статьи, какой-нибудь публикации. Она почти угадала: речь шла о лозунге некоего Института нейрокибернетических исследований «Красный Лес».
Его сайт не обновлялся много лет. На первый взгляд институт производил впечатление замшелого общественного фонда, а не современного исследовательского центра.
На домашней странице располагался логотип: стилизованный человеческий глаз с двумя красными деревьями в зрачке и здание, явно относящееся к прошлому веку. Разделов было немного, и все они состояли в основном из фотографий. На некоторых было изображено именно строение, окруженное величественными буками. На других – помещения, представлявшие собой нечто среднее между медицинскими амбулаториями и лабораториями по информатике; там толпились люди в белых халатах.
Кроме скудных подписей под фотографиями, имелась отдельная страница, дающая общую характеристику деятельности института.
Учреждение занимается исследованиями и инновациями в области нейрокибернетики. Ставит целью установить плодотворное взаимодействие между разумом человека и искусственным интеллектом и широко использовать открытия в этой области ради прогресса и блага человечества.
Мила записала адрес и решила лично съездить туда и посмотреть.
Вернувшись к Хичу, она вознаградила пса за долгое ожидание лакомствами, которые извлекла из автомата в вестибюле. Бериш никогда его настолько не баловал, но бедняга это заслужил. Мила выпустила пса из машины, чтобы тот немного размялся, а сама тем временем, прислонившись к «вольво», поглощала воду из очередной бутылочки.
На горизонте показалась светлая полоска зари. Мила чувствовала, что вот-вот обнаружит что-то очень важное.
Она села в машину, предстояло проехать немало километров до места назначения. Да и найти институт оказалось непросто. Пришлось свернуть с шоссе, подняться в гору по серпантину, миновать пару деревушек и выбраться наконец на прямую дорогу, проложенную среди буковых лесов.
В конечном итоге, где-то часа через два, за холмом показался фасад из бурого пористого камня: то самое здание прошлого века, которое Мила видела на сайте.
Она припарковалась неподалеку от входа и вместе с Хичем направилась к парадной двери. Она ожидала увидеть футуристический центр, но все вокруг производило впечатление упадка. Вестибюль украшали поблекшие плакаты, на которых были изображены айтишники, работающие в одной команде с врачами. Но, судя по одежде и по технологиям, все это относилось, по-видимому, к далекой эпохе, которую современность давно оставила позади.
Всюду были видны следы непонятного опустошения. Чуть погодя Мила встретила какого-то служащего и спросила, где ей найти главу института.
– Доктор Стормарк у себя в кабинете, – ответил сотрудник, указывая, куда идти.
Мила прошла по коридору с высоким потолком, в котором гулко отдавались ее шаги. Подойдя к двери Стормарка, постучала. Хриплый голос пригласил ее войти. Мила открыла дверь и оказалась в неожиданно темной комнате. Едва можно было разглядеть письменный стол и за ним – курившего мужчину.
– Включен, выключен? – спросил тот.
Мила не поняла.
– Свет, – уточнил мужчина.
– Выключен.
– Тогда прошу прощения: можете включить.
Включив свет, Мила поняла смысл странного диалога. Доктор Стормарк был слеп.
В кабинете царил беспорядок, но стопки книг с шрифтом Брайля и старые электронные приборы на полу располагались так, чтобы между ними можно было пройти. Воздух был пропитан запахом крепких сигар.
– Меня зовут Мила Васкес, – представилась она, встав напротив стола; Хич улегся у ее ног.
На Стормарке был желтый пуловер, усыпанный пеплом. Из-за тучности он едва помещался в кресле. Лицо и руки покрывала красная сетка капилляров, курчавые волосы причудливо свешивались на лоб. В отличие от многих слепых, он не носил темных очков, и его прыгающий взгляд хаотично перемещался по комнате.
– Вы хотите продать мне собаку-поводыря? – Он рассмеялся собственной шутке. – Но если ищете работу, явились не по адресу: сейчас только февраль, а мы уже исчерпали годовой бюджет.
– Нет, – мягко отозвалась Мила. – Я хочу задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
– С какой целью?
– Я провожу частное расследование.
Ученый что-то проворчал себе под нос.
– Если вы насчет инцидента на прошлой неделе, то ребята, конечно, переусердствовали, но страховка все покроет.
– Я не об этом хочу поговорить, – успокоила его Мила.
– Тогда я весь обратился в слух, – улыбнулся Стормарк, затянувшись сигарой.
– Я ищу одного человека. Мужчину. У меня такое впечатление, что в прошлом он был связан с этим местом. Думаю, он – криминолог.
– У нас работали многие, это входило в программу исследований.
– На самом деле я не очень хорошо представляю себе, чем вы занимались…
– Вы не поверите, но институт «Красный Лес» стоял у истоков Интернета. – Стормарк почесал небритую щеку. – Многие инновационные технологии, относящиеся к Сети, родились в этих стенах. До последних лет здесь проектировалось будущее.
Но Мила все еще не понимала.
– Уточните, пожалуйста.
Стормарк улыбнулся:
– Конечно, извините меня. Центр был создан для того, чтобы научить искусственный интеллект различать добро и зло.
Бывший агент полиции остолбенела.
– Разве такое возможно?
– Поверьте мне: это вызов нашего века, злоба дня… Прежде чем доверить машине нашу безопасность, мы должны быть уверены, что она в состоянии правильно интерпретировать данные: само собой, что ребенок с водяным пистолетом и налетчик с автоматом – явления разной природы, но компьютер пока не умеет отличать одно от другого. Так же как я сейчас не в состоянии понять, что выражает ваше лицо – изумление или страх.
– То и другое, – сказала Мила. – Значит, когда-нибудь Интернет станет умным?
– Только если мы сумеем внушить ему, в чем состоит смысл заката, – объяснил ученый. – Но до тех пор, пока компьютер не расчувствуется перед солнцем, опускающимся за горизонт, все наши усилия бесполезны.
Мила вспомнила о своей алекситимии: может, и она – машина из плоти и крови.
– Люди иногда видят закаты там, где их нет, – возразила она. – Ум видит то, что ум хочет видеть.
– Сердце видит то, что сердце хочет видеть, – поправил ее Стормарк.
Фраза поразила ее.
– Иногда мы обманываем чувствами свой ум, поскольку не желаем принять реальность, – продолжал ученый. – Мать убийцы, признавшегося в преступлениях, никогда до конца не уверится в виновности сына, иначе ей придется допустить, что она плохо исполнила свой родительский долг. Это механизм самосохранения.
