Натаниэля ответ тоже явно не обрадовал.
– Ты! – крикнул он Магнусу. – Займись нашими конями. Люциус, ты возьмешь мой багаж.
К раздражению Дункана, оба послушно приступили к выполнению поручений.
Командир рекрутов соскочил с коня и бросил Магнусу поводья, несколько разозлившись на себя за это. Двинулся за аристократом в направлении казармы. Под стенами в вытянутом помещении там на равном расстоянии друг от друга стояли десять деревянных кроватей. Княжич с растущим недовольством постучал ногой в земляной пол.
– Положите мои вещи здесь, – приказал он, усаживаясь на одну из кроватей.
– Здесь спит Магнус, – запротестовал Дункан.
Казалось, Натаниэль только что заметил великана.
– Я забираю твою кровать, можешь выбрать себе другую, – обратился он к тому. – Люциус, занимай соседнюю кровать, будешь у меня под рукой.
– Здесь спит Магнус, – твердо повторил командир рекрутов.
– Прости. Может, ты не расслышал? Я – князь.
– Ты был князем. По медному перстню на твоем пальце я предполагаю, что ты сейчас рекрут Серой Стражи. Такой же, как и Магнус.
– Прекрасно. – Натаниэль рассмеялся. – Равенство, братство и совместная борьба с магами и силами тьмы. Как в балладах, правда? Ты мне в самом деле начинаешь нравиться, Дуван.
– Дункан.
– Не стану спорить. А теперь, возвращаясь к моей кровати…
– Его кровати.
– Нет, пожалуй, ты не будешь мне нравиться.
– Я переживу, а теперь…
– Ничего страшного, – прервал Магнус, ставя багаж в указанном месте. – Господин может занять эту кровать.
Дункан, которому внезапно стало нечего сказать, просто развернулся и вышел во двор. Минуту он ругался вполголоса, потом огляделся. Увидел Эдвина, сидящего на пеньке у входа в старую башню.
– Этот надутый индюк рассматривает их как свою собственность! – пожаловался ему Дункан.
– Невероятно. Кто бы мог ожидать такого поведения от такого человека?
– А они, похоже, ничего против не имеют. – Дункан полностью проигнорировал иронию. – Ведут себя как его слуги.
– А ты ведешь себя как слуга Олафа.
– Это совсем другое. Олаф – наш начальник и Серый Плащ, а не какой-то надутый аристократ.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – прервал его Эдвин. – Ты воспитан в Серой Страже.
– И что?
– А то, что, может, ты и повидал много разного в мире – но никогда реально в нем не жил.
В нескольких метрах от них, в центре двора, стояла Кассандра. Девушка наклонялась над старым каменным колодцем и с явным интересом всматривалась в черную бездну в его глубине.
– Вот обрати внимание, – добавил бард. – Мы как приехали, она только с коня слезла, подошла к колодцу – и с того момента не двигалась. Как думаешь, броситься в него хочет?
– Я думаю, кому-то из нас надо спросить у нее об этом.
– А я думаю, что это отличное задание для командира рекрутов, – уверенно заявил Эдвин.
– Колодец все равно перекрыт решеткой. – Командир рекрутов попробовал отвертеться, но ответственность в нем в конце концов возобладала.
Он пожал плечами и подошел к девушке.
– Тебя же Кассандра зовут, верно?
Девушка не отреагировала, тогда Дункан положил руку ей на плечо, чтоб обратить на себя внимание. На этот жест реакция была мгновенной – в долю секунды Кассандра оказалась в двух шагах от него со стилетом, сжатым в руке. Смотрела на Дункана взглядом хищника, готового к атаке.
– Спокойно, – сказал юноша, поднимая обе руки в знак отсутствия оружия. – Я не причиню тебе зла. Хотел только поговорить.
– Не люблю… – Кассандра отступила на шаг назад, обходя колодец. – Не люблю, когда другие… Когда меня касаются.
Только когда между ними оказался колодец, клинок исчез из ее руки – так же быстро, как и появился. Девушка снова уставилась в глубокую тьму.
– Это старый колодец. – Дункан явно не знал, как продолжить разговор. – Наверное, такой же старый, как и башня.
– Старше, – уверенно заявила Кассандра, не поднимая глаз.
Дункан не представлял себе, что еще можно сказать. В этой девушке было что-то тревожащее. И с облегчением он увидел въезжающих в ворота всадников.
Первым ехал Олаф – высокий, очень худой Серый Стражник. Одежда на нем была старая, поношенная, не раз латанная. Она отлично гармонировала с лицом, исчерченным шрамами. Весь он чем-то напоминал башню, в которой жил, – невероятно старую, потрепанную, но вполне функциональную развалину.
За Олафом ехали новые рекруты – двое в седлах и один на загруженной по самые края телеге. На первом коне ехал нордманн, крепко сложенный мужчина с длинными соломенными волосами – типичный представитель воинов Северного Моря. Такого же цвета была и его могучая борода, двумя косами падающая на грудь. Одет он был только в штаны, обнаженный торс покрывали татуировки. К седлу его приторочены были четыре топора, разных размеров и форм.
Следом шла телега с запасами, управляла которой атлетически сложенная блондинка в белой обтягивающей рубашке; в рубашку еле помещался замечательных размеров бюст. Факт наличия у блондинки меча и двух стилетов осознавался благодаря этому далеко не сразу.
И последним всадником тоже была девушка. Причем девушка невероятной красоты. Длинноволосая брюнетка с зелеными глазами, одетая по-мужски, но элегантно, в стиле, типичном для Вольных Городов. Было в ней что-то высокомерное, и в то же время мягкое.
– Дункан, ко мне, – вырвал его из задумчивости голос командира. – У нас новые рекруты, я их встретил в Новой Сребрнице. А это кто? – Олаф указал на мужчин, как раз выходящих из казармы.
– Новые рекруты. Приехали сегодня около полудня.
– Рановато.
– Мы быстро ехали, – подходя к ним, вступил в беседу княжич. – Хотел бы представиться…
– Не стоит. – Серый Стражник спрыгнул с коня. – Соберитесь через минутку у колодца, сделаем вам небольшую перекличку. – Быстрым шагом Олаф отправился в сторону башни.
Дункан отдал честь в спину начальству, потом попробовал помочь красавице-брюнетке сойти с коня. К сожалению, не одному ему это пришло в голову.
– Позвольте вам помочь, – прозвучали слова, подкрепленные великолепной княжеской улыбкой.
– Благодарю. – Девушка ответила своей улыбкой, принимая помощь.
– Позвольте представиться, Натаниэль Эверсон из Терила, – светский поклон, поцелуй ладони девушки.
– А разве не Эверсоны как раз правящая династия в Териле?
– Хм, и правда. Да, кажется, именно они. – Натаниэль блестяще изобразил неуверенность.
