Кто знает, если бы Роберт не пал жертвой беспощадной резни шестьдесят восьмого года, возможно Джону Кеннеди ещё удалось бы поуправлять страной из-за туманных кулис, дергая за невидимые ниточки из своего инвалидного кресла.
Глава двенадцатая. Rahukaalam (скорпион)
Ненависть — оружие глупца. Мудрый человек заглянет внутрь души, дабы понять, чем вызвал ненависть врага.
Мари-Фидель Мукандекези. Окурки
Rahukaalam — категория в индуистской философии. Период мрака и безысходности, во время которого любое начинание обречено на неудачу. В переводе — скорпион.
Скорпиос (Skorpios, скорпион) — остров в Ионическом море. Владение Греции. Собственность клана Онассис. С 1968 по 1972 год место проживания Жаклин Онассис, вдовы президента Кеннеди.
12.1. Любовь
Португалия, Лиссабон. 9 марта 2004 года. 10 утра.
Не люблю болеть. Очень не люблю. В отличие от остальных мужчин. Не выношу ощущения беспомощности, не терплю вынужденных ухаживаний, не воспринимаю кормление с ложечки и заботливое кудахтанье обеспокоенных домочадцев.
Но кажется, заболеваю. Сказалось напряжение, сказались волнения. Или всё гораздо проще, в моём возрасте резкие изменения климата, бросания от февральских московских холодов к португальской жаре хорошему здоровью не способствуют.
Мари с выводом не согласится, так как она, поклонница учения о самосовершенствовании, убеждена, будто причина всех болезней лежит в нашей душе. Достаточно в душу заглянуть, понять свои ошибки и чёрно-серые мысли, осудить их, расстаться с лишним, налипшим, грязным, и тогда ты будешь всегда здоров, бодр и свеж.
Если бы так…
Но пока у меня повышается температура, знобит, болит горло, наваливается общая слабость. И ведь только раннее утро, весь день впереди. Самый тяжёлый в жизни?
* * *
До встречи с Мари я считал, что женщины уже в двадцать лет трезво оценивают шансы потенциального партнёра — развлечение на неделю, на полгода, на пять лет (более долгий срок для женщины — нонсенс, так как мужчина надоедает и выбрасывается за истечением срока годности). Эта уверенность прошла, исчезла, распалась после знакомства с Мари.
Я прекрасно понимаю, что такого не бывает, но факт есть факт: Мари — единственная женщина на Земле, не умеющая притворяться. Редчайшее исключение.
Это качество Мари противнику известно. Планы нашего спасения заключаются в уверенности противника в том, что я не могу рассчитывать на помощь Мари, так как она не умеет притворяться.
Конечно, Мари независима в суждениях и действиях, у неё есть сила характера, она умеет мыслить, она умеет не замыкаться на своих болячках. Но её всегда выдаст искренность.
Как ни странно, если бы противник знал о нас меньше, то нам пришлось бы сложнее. Но я долгие годы проработал в организации, которая три дня назад объявила меня врагом номер один. У Мари же в этом же ведомстве работали родители и оба мужа, покойный и нынешний. И уйти нам поможет их спокойная уверенность в беспомощности Мари и моём отчаянии.
Остаётся надеяться, что Мари сможет сделать единственное, что от неё требуется — сесть в самолёт, долететь до Таиланда и явиться по адресу, который она заучивает наизусть с вечера.
Справка: ГРУ
Структура российской разведывательной службы — Главного разведывательного управления Генштаба — составляет государственную тайну, хотя сегодня о ней известно довольно много. В любом случае, военная разведка остается самой закрытой российской спецслужбой.
Начальник ГРУ подчиняется только начальнику Генштаба и министру обороны и не имеет прямой связи с политическим руководством страны.
С марта 1963 года по 1987 год советской военной разведкой руководил Ивашутин Петр Иванович (год рождения 1909).
12.2. Жизнь
Португалия, Лиссабон. 9 марта 2004 года. 10.30 утра.
— У тебя жар. Тебе плохо?
Да, нехорошо, раз Мари сама заметила моё состояние. Обычно, мне приходится с горестным видом сообщать, что я чувствую себя паршиво, так что пора немного полечиться.
Отнекиваюсь, обращая вопрос в шутку, и продолжаю работу.
Мари моет посуду, затем начинает прихорашиваться. Как всегда аппетитно, со вкусом. Я не люблю болеть, но я люблю любоваться женой, когда она, стоя возле платяного шкафа, выбирает брюки, блузки, ремешки, шарфики, брошки, застёжки. Забавно, что даже бюстгальтеры, которые никто не увидит, Мари выбирает долго и тщательно. Примеривает, задумывается, застёгивает, тут же снимает, бросив взгляд в зеркало и по каким-то одной ей понятным причинам решив заменить на другой такого же цвета, но иной формы, причём различия заметны лишь после пристального изучения. В начале нашей совместной жизни иногда казалось, что Мари собирается на тайное свидание с неизвестным мне милым другом, — иначе зачем столько ухищрений в выборе белья. Позже понял, что Мари не мыслит жизни без изящного выбора радующих глаз безделушек, ощущения чистоты, идиллии и совершенства. В совершенной женщине нет места небрежности в мельчайших деталях одеяний, размышлений, толщине полоски сыра на бутерброде или аромате капучино из подаренной мамой кофеварки.
— Вадим, а ты не задумывался, за сколько можно продать портфель тем же американцам?
Улыбаюсь. Даже такая равнодушная к деньгам женщина, как моя жена, понимает, сколько стоит информация Виктора.
— Задумывался Семьсот кадров плёнки Запрудера, единственной киносъёмки покушения, оценили недавно в шестнадцать миллионов долларов. Можешь представить себе, во сколько оценят портфель Виктора.
— Тогда, в чём дело? Если уж ты решил уйти. Почему не вернуть портфель им, не взять деньги? Взять столько, сколько понадобится на спокойную жизнь, и забыть.
Разговор окрашивается в мелодраматические тона, достойные неплохого шпионского голливудского боевика. Но обижаться не имеет смысла. Будучи человеком крайне далёким от реальных перипетий тайных операций, Мари не может ставить вопрос иначе.
Она недоумённо вглядывается в моё лицо, ожидая ответа. Тёмные глаза на молодом лице, ни на йоту не постаревшем за годы жизни. Шелковистые волосы, заколотые любимой заколкой, с которой Мари не расстаётся даже в постели. Напряжённость руки, держащей сигарету у самого основания, дымящийся кофе на столике.
Как объяснять, что за возврат ворованных документов никто никогда не платит, дабы не пробуждать соблазн у своих же сотрудников? Как объяснить, что любые переговоры с американцами чреваты войной с обеими службами — их и нашей, российской? Как объяснить, что я нужен только третьей стороне. В качестве лишнего козыря или просто на всякий случай.
Замечаю, что Мари даже не спрашивает, не мучают ли меня угрызения совести по поводу измены собственному ведомству, с которым мы были связаны столько лет. Подход прагматический — что было выгодней.
