Просачивание информации в недра других ведомств, например в ГРУ, было неизбежно. Поэтому, кроме всего прочего, приходилось варить добротную солянку-гаспачо, запутывая не только иностранцев, но и своих же коллег.
Было решено назначить своего человека на пост начальника аналитического бюро советских вооруженных сил. Разумеется, свой человек — не более чем игрок, занимающийся проверкой слабых мест. Он не должен был подозревать о реальном положении дел.
Вадим был прав, шеф нашей группы КГБ Владимир Семичастный на самом деле обратил внимание на Глеба только потому, что тот занимался, хотя и весьма отдалённо, делом Кеннеди.
Но меня допустили до самых важных тайн не только потому, что дочь родителей-военных считалась особо надёжной. Начальство понимало, что через десяток-другой лет, когда страна напомнит американцам о давнем долге, мне будет гораздо легче оказать влияние на отца.
Так и случилось, конечно. Мои коллеги подтолкнули наверх папу, тот от дочери особо не таился. Он даже не подозревал, что я работаю в КГБ. Благодаря этим простым операциям, нам удалось легко проследить за деятельностью ГРУ по составлению досье для передачи американцам.
Не только проследить, но и обеспечить успех широчайшей операции самых законспирированных служб СССР и США, призванных как можно более безболезненно покончить с политической опухолью на теле земного шара — заскорузлой советской системой, представляющей с каждым годом всё большую опасность для всего мира.
Замечу, что когда папа пишет, что последнее задание поручено ему, только потому что казалось лёгким, как раз для пенсионера, он ошибается. Мы понимали, что папа при раскапывании архивов Кеннеди обязательно наткнётся на странности. К сожалению, это было неизбежно.
Рассказывать о наших методах подробно не буду, так как частично они просчитываются, частично доступны при изучении любых учебников психологии или шпионажа.
Часть вторая 5. Фламенко
Перечитала лощёный Вадимов бред, апофеоз патетической риторики. В писатели пойти моему благоверному, а не тайны Кеннеди разгадывать, цены бы ему не было: «И я медленно крутился, как в плавном и в то же время резком испанском танце. Мягко, но чётко, не позволяя трепещущей ситуации выскользнуть из объятий. Обволакивая, обольщая всплывающие загадки и тайны, увёртываясь от неожиданных всплесков противоречий. Режущими, отточенными, но и нежными движениями распутывая затвердевший за долгие годы клубочек. Пытаясь постичь единственный правильный ответ… Поиск… Разворот, очередное сваливание в пучину хаоса, опять разворот, теперь уже в обратную сторону… Отрывистый удар… Плавный, незаметный глазу переход на следующую грань, рывок и режущий грохот прозрения… Внезапное неистовство и головокружительный каскад, в котором взгляд теряется, сжимается, разрывается на физически ощутимые точки восприятия».
Ситуация, видите ли, у него трепетала. Нежными движениями распутывал затвердевший за долгие годы клубочек застывших фекалий, так сказать, разрываясь на точки восприятия.
Ни черта он ни понял, ни черта не хотел понять. Создал собственное царство, в котором правил благодарными подданными. И мысли не допускал, что реальная жизнь сложнее заумных хитросплетений с очередными обрушениями в пучины хаоса.
Если бы Вадим построил ту же простейшую схемку, что позволила ему прикоснуться к разгадке покушения на президента — ведь заметил же, что в марте 1965 года Конгресс США принял закон о процедуре смены власти в случае подозрения на безумие президента, — двести лет жила страна без этого закона, а вдруг, нате, понадобился в одночасье, как раз после гибели вождя… Если бы вместо трепыхания наподобие дерьма в оцинкованном тазу, задумался о том, почему именно в 1985 году Джону Кеннеди пришла пора исчезнуть с лица земли, разложил бы перед собой газетные заголовки, облетевшие мир в тот год… Если бы привязал далёкие события к тому печальному дню, когда несчастный инвалид был выброшен за борт итальянского лайнера.
Почему он всего этого не сделал? Почему остановился на пороге? Ответ ясен — вскрыв, точнее, взломав, заржавевший замок, запирающий древний сундук, и откинув его крышку, Вадим, конечно, был ослеплён грудой явившихся взору драгоценностей, бессильно опустился на землю не в силах отвести взгляд от ослепительного сияния и уже не в состоянии сообразить, что под слоем разноцветных камней лежит фальшивое дно, под которым-то и скрывается настоящее сокровище. Жадность губит даже умных людей. А Вадим, будучи не жадным, а очень жадным, умом, в сущности, не выделялся:
— Не покупаем билеты на метро не из скупости, а чтобы не стоять в очереди.
Уж позвольте не поверить. По приезде в Лиссабон билеты на метро мы не купили, потому что даже тогда этот Шейлок радостно экономил лишний доллар.
— Опытный аналитик замечает любую деталь, любую несуразность, любое противоречие в тексте. Опытный аналитик замечает истину, скрытую между строк.
Боже мой, как он любил вещать прописные истины, придавая им только ему понятный скрытый смысл, показывая напыщенным видом, что я обязана вечно испытывать чувство благодарности за посвящение в недоступные простым смертным тайны.
Этот опытный аналитик так и не понял, к примеру, что «безобидная привычка Мари постоянно запирать все двери» объясняется тем, что мне не хотелось, чтобы любимый муж внезапно вошёл в комнату, когда я изучаю очередную шифровку от босса. До Вадима так и не дошло, что двери в ванную комнату всегда запирались по простой причине — а где мне ещё было готовить донесения, если мой благоверный не исчезал в очередной командировке, только во время которых я чувствовала себя спокойно и возвышенно?
В начале нашей совместной жизни казалось, что весёлая чехарда с так называемой Ириной, когда связная подзывала меня к телефону, долго не продлится. Ведь не такой же Вадим идиот, в конце концов, чтобы не раскусить игру. Но все эти годы самоуверенный болван с почтением вглядывался, как в ходе беседы я замолкала, откладывала телефонную трубку, закрывала глаза и тихо сидела, обозревая нечто своё, невидимое обычному глазу, а затем вновь брала трубку и рассказывала, что «ничего не получится» или «такой-то ошибается, ему разрешили»…
Разумеется, с Ириной он так и не увиделся. Муженёк счёл, что я его к самой близкой подруге ревную и боюсь их встречи. Ну, и слава богу. Если уж истинный смысл каждодневной телефонной болтовни он не смог постичь, то что говорить о серьёзных вещах. Читаю его откровения и не нарадуюсь:
— Таким образом, речь идёт о людях, имеющих доступ к вершинам власти. Впрочем, истину они не знают. Им поручили вернуть документы. А почему их необходимо вернуть, они не знают. Лишняя информация до исполнителей не доводится.
Умный аналитик каждый день общался с человеком, обладающим всей информацией, в отличие от него самого, да так и не сообразил, где собака порылась.
Хотя о чём говорить, если он так и не сообразил, что если бы я всерьёз йогой занималась, то о курении речь бы не было…
Зато этот гений ласково назвал сам себя человеком, играющим «первые роли в мире теневых героев, определяющих судьбы человечества».
