— Ты думаешь, что тот парень из школы сделал что-то с Саммер, — произнесла она, и ярость кипела в этих ее словах. — Возможно, именно он причинил ей боль.
— Что мне еще думать? — сказал он. — И что я должен делать, когда полицейские проявляют такой интерес к этим детям? Я знаю, каково это — быть мальчиком. Будучи подростком, я был таким же активным, как и любой из них. Детектив сказал мне, что она сопротивлялась, что ее руки изувечены, потому что она отбивалась от нападавшего. Возможно, эти мальчики пытались что-то сделать с ней. Саммер часто проводила время с ними, в основном с Тоддом Стоуном. Если его друг, этот Клинтон Филдс, избивал детей, почему не предположить, что он сделал это с Саммер?
— Зная темперамент Саммер, да, я могу представить, как она отбивалась.
— Я пытаюсь выкинуть из головы идею пригласить в гости моего соседа, Адама, и одолжить у него пистолет. Или поехать в ломбард и купить его.
— Прости, Билл, но ты должен позволить полиции разобраться во всем этом. Ты можешь вспылить и серьезно повздорить с кем-либо. Тебе нужно быть здесь, с Саммер. Пусть полицейские выполняют свою работу.
— Эта твоя рациональность…
— Саммер говорила что-нибудь, подавала какие-то признаки жизни?
Билл вспомнил единственное слово, этот короткий слог, произносимый Саммер снова и снова, когда он склонился к ее лицу.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Она вспомнила нападение? Или она не хотела, чтобы он находился рядом, пока она испытывала такую боль?
— На самом деле нет. Просто стоны. Она почти не двигалась всю ночь и все утро.
— Может быть, она вскоре заговорит.
И тут он дошел до точки кипения.
— И у нее есть чертово кольцо в пупке, Пейдж. Кольцо в пупке! Я этого не знал, медсестра показала мне его. Я самый безответственный отец на земле, который даже понятия не имеет о том, что его собственная дочь делает со своей жизнью. Может быть, я вообще понятия не имею, чем занимаются современные дети в пятнадцать лет.
— Мало кто это знает, Билл.
Что-то такое прозвучало в голосе Пейдж… Он уловил эту странную интонацию, еще когда они проходили мимо приемной. Когда Пейдж давала ему советы, ее голос начинал звучать плавно, и создавалось впечатление, что ее слова, а возможно, и тело вот-вот поднимутся в воздух.
В коридоре отделения интенсивной терапии ее голос стал приглушенным, а выражение лица осталось настороженным. Билл хотел приписать эти изменения обстоятельствам, понимая, что его сестра выглядела немного другой из-за серьезности ситуации. Но он не купился на это. Это вовсе не свойственно Пейдж. Ее тон должен был повыситься, поскольку она обычно испытывает прилив энергии, когда ситуация усложняется. На похоронах отца, два года назад, Пейдж хихикала в ответ на соболезнующие взгляды, а при каждом проявлении сочувствия заливалась смехом. В конце вечера Билл отвел ее в сторону и попросил, чтобы она прекратила так себя вести, черт, это же похороны! И только после этого Пейдж заплакала, повиснув на его руках. Он почувствовал, как горе переполняет его, и в то же время был рад поддержать сестру.
— Что происходит, Пейдж? — спросил он. — Что-то ты недоговариваешь.
— Я хочу, чтобы ты держал себя в руках, — сказала она. — Ты, по всей видимости, уже лишился душевного равновесия и вот-вот взорвешься.
— Пейдж…
Но она была права. Его руки сжались в кулаки. Он уже заприметил стопку журналов на столике, стоящем сбоку, — они вполне годились для метания в стену.
— О чем ты говоришь?
— Я знаю кое-что, что может быть напрямую связано со всем происходящим, — сказала она. — Черт, я не хотела вываливать на тебя все сразу, но, возможно, мои слова прольют свет на вещи, о которых ты говорил. Это по поводу тех мальчиков.
Глава 10
Билл ждал, когда Пейдж продолжит.
Впервые он заметил, что сверху, из встроенных в потолочные плитки колонок над его головой, лилась какая-то дребезжащая музыка, едва слышная.
И да, он узнал уловку своей сестры. Когда-то родители использовали точно такую же в отношении Пейдж. Они вспоминали о ее нраве, прежде чем сказать что-то, что могло вызвать у нее всплеск ярости, который в тот момент был бы неуместен, да и необоснован.
Но он сделал вид, что не заметил психологических манипуляций своей сестры. Заставил себя прекратить искать взглядом предметы, подходящие для бросания.
— Что, Пейдж? — спросил он, и эти слова сорвались с его губ, как льдинки.
— Мне звонила Саммер. Около шести месяцев назад.
— Не знал, что вы созванивались.
— Она никогда раньше не делала этого, но ей нужен был мой совет. Не забывай, Билл, у нее нет мамы, а именно с матерями девочки обычно советуются о личном. Это было именно то, о чем я бы попыталась поговорить с мамой, когда мне было пятнадцать. И если бы она отказалась меня выслушать, мне пришлось бы несладко. Мы тогда только вернулись домой после того, как гостили у вас, помнишь? Мы в тот раз довольно долго у вас были, так что я стала, ну, не знаю… ее новой подругой, по всей видимости.
— И о чем же вы говорили? — спросил Билл.
— Она хотела знать о методах контрацепции. Что лучше использовать и где это приобрести. Ее беспокоило то, что если она начнет принимать таблетки, то подсядет на них, а она слышала, что гормоны плохо влияют на женский организм.
— Она принимала таблетки?
— Не знаю, — сказала Пейдж. — Она больше ни разу не позвонила. И я… Честно говоря, она так сильно переживала, и я предположила, что она вообще откажется от всей этой затеи.
— И ты не захотела узнать, что она собралась с собой делать?
Пейдж ухмыльнулась:
— Ты слишком плохо обо мне думаешь. Конечно я пыталась узнать. Написала ей письмо, поинтересовалась, как дела. Она ответила мне, что все под контролем и она думает, что ей не понадобится контрацепция. И звучало это вполне убедительно. Может быть, она просто струсила. На это я и надеялась. Я надеялась, что она струсила и решила подождать, не делать пока такой серьезный шаг.
В вихре эмоций, который закручивался в его груди, грусть быстро преодолела гнев, вызванный словами Пейдж. Как одиноко и страшно, наверное, было Саммер, раз она тянулась к тете, которая жила в другом штате. Как же ей, должно быть, не хватало матери в прошлом году!
— Почему ты не сказала мне? — спросил он.
— Билл, я попала в безвыходную ситуацию, — сказала Пейдж. — Только представь, если бы я рассказала тебе, я бы предала Саммер и навсегда лишилась бы ее доверия. Она никогда больше не открылась бы ни одному из нас.
— Она попросила тебя не говорить мне?
— Конечно. Она не хотела, чтобы ее отец знал об этом.
— Я бы сказал тебе, если бы это был твой ребенок.
