Я отношусь к своему внуку, мне кажется, как и любой дедушка – тоже иногда балую. Но когда он придет в зал, я буду очень строгим. В строю все равны. Никаких поблажек. Там я уже не дедушка, там я заслуженный тренер, к которому должны относиться с уважением и внимательно слушать. Нет – пару раз за ухо и потом за дверь. И он первый будет наказан для примера. Я думаю, внук поймет, почему я в зале строгий.
Мы с детьми говорим постоянно. Один может быть подготовлен, а другой недавно пришел в зал и пока отстает. Объясняю ему, что это не повод стесняться или расстраиваться. Дело тут в психологии, не более того. Внушаю общие для всех правила: раз уж вы пришли ко мне все вместе, то и учиться будем вместе. Те, у кого хорошие способности, должны помогать слабым. Ты сильный и добрый только тогда, когда учишь своего друга и ровесника тому, что умеешь сам. Если можешь лучше, почему не подтянуть приятеля? Так поступают хорошие товарищи. Оттого-то в друзья надо выбирать лучших из лучших, а не просто тех, кто с одного двора или учится в том же классе.
Когда Хабибу было лет 15–17, его нужно было опекать. А так он видел все. Начал ходить на ковры, был в зале. Старшие все у него занимались. Ситуация была безвыходная: он не может заниматься тем, чем не занимаются остальные. По учебе предъявлялись такие же требования к нему. Помощь по дому, конечно, была: мы тоже его оставляли ответственным, также проверяли на пригодность к сельским работам. Он справлялся, проблем не было.
В раннем детстве Хабиба, мне кажется, больше всего в работе с ним помогало поощрение. В будни похвалишь его за что-то, скажешь, что он хороший, – а потом, к концу недели, поощришь чем-то посерьезнее, например поездкой к морю. Но больше всего он в детстве радовался, когда я говорил: «Сынок, игра и сумка. Ты знаешь, как и что». Там в сумке была кипяченая вода и сырая, две бутылки. Кипяченая использовалась, чтобы напиться во время игры. А сырая – чтобы умыть вспотевшее лицо. У Хабиба всегда было запасное полотенце, носки. Во время перерыва ему нужно быть готовым. Если я поднимал руку, он должен был увидеть и быстро открыть бутылки. Я подбегал, он наливал мне на руки сырой воды, я мыл лицо, потом делал глоток кипяченой, все бросал и убегал обратно на поле. В это время другие тоже хотели взять у него воду. А он всегда говорил: «Нужно спросить у отца. Если до конца игры здесь не хватит, я буду виноват». Для него это были самые ответственные моменты – когда я играл. Ему тогда было 8–10 лет. Он постоянно бегал с той сумкой по бровке. Став постарше, лет в 12–13, уже понимал, что не только вода и полотенце нужны – болел за игру, спрашивал, почему я сделал так, а не иначе.
К его 15 годам я перестал попадать в состав и весом, и комплекцией, и работоспособностью. Играть, когда твоя масса 80 кг и 96 кг, – большая разница (шутка ли – 16 кг!). На чемпионате Дагестана я выступал дважды. Оба раза скидывал вес, чтобы сыграть. Сын был моим самым ответственным болельщиком, который бегал по бровке. Когда мы выиграли впервые, ему было 7 лет. Во второй раз – 9. К 10 он уже сам бегал, двигался, понимал, что такое футбол. Спрашивал о схемах, знал всех лучших футболистов зарубежных клубов. Ему уже тогда было интересно и общаться на эту тему. Все время удивлялся, почему наши играют плохо, а иностранцы хорошо. А наши борцы, напротив, выступают хорошо, а иностранные не очень. Потихоньку он понял все сам. Должна быть школа. Чтобы возникла школа, должны быть хорошие тренеры и условия. Причем достаточно, чтобы были маститые специалисты, а условия – не самое главное. Объяснять электронной указкой, обычной или на шашках – какая разница? А вот тренеры должны быть профессионалами.
При СССР нам казалось, что отечественный футбол заслуживает недовольства. А когда Советский Союз распался и стала играть Россия, мы поняли, что у нас был хороший футбол. Помните, как много раз подряд «Спартак» становится чемпионом России и никто не мог конкурировать? А в СССР «Спартак», «Динамо», «Динамо-Киев», «Динамо-Минск», ЦСКА, «Динамо-Тбилиси», «Арарат» – вот лишь неполный список клубов, которые реально претендовали на самые высшие позиции. В тройке призеров мог быть даже СКА-Ростов. В состав национальной сборной попадали Андреев, Оганесян, Алейник из «Динамо-Минска». «Динамо-Тбилиси» постоянно в защите: Чивадзе. Олег Романцев, Федор Черенков из «Спартака». Такой состав – тотальный футбол. А еще Рац, Протасов в середине. Защита также – Демьяненко, Сомов. Заваров занимает центр. Кстати, первый из наших, кто ушел в «Ювентус», в профессиональный футбол. Умели эти футболисты себя мотивировать на высокие результаты, знали, с каким усердием нужно работать. Есть чему у них получиться, и не только в плане спорта.
Глава 14. Абдулманап Нурмагомедов
Есть очень много ребят, которым дисциплина, физические нагрузки помогли в жизни. Они не хватали с неба звезд, к ним не было пристального внимания, но относились к ним хорошо. Они возвращаются и с благодарностью в голосе спрашивают: «Чем вам помочь? Я у вас занимался 7 лет». А если он столько занимался, должен остаться в памяти. Я говорю: «Подождите-ка». Стараюсь вспомнить его фамилию. У меня больше «попаданий» по фамилиям, а не по именам, кстати. В этом плане память у меня хорошая. Они удивляются, когда я верно называю их. Все из-за того, что переклички провожу по фамилиям, а не по именам.
Один раз в Саратове парень спросил:
– Вы меня помните?
– Помню. Вас забрали после трех лет занятий в школу милиции.
– Точно! Я сейчас капитан.
Все это время не было связи – он увидел меня на соревнованиях, подошел. А с тех пор как его забрали, прошло 12 лет. Часто с тем же вопросом ко мне обращаются крепкие, пополневшие, солидные мужчины под 30 – некогда занимавшиеся у меня 16-летние юноши, и таких моментов много. Когда служат в армии, тоже, бывало, звонят:
– Абдулманап, то, что вы требовали от нас, – это на самом деле всё для становления мужчины. У меня нет здесь никаких проблем с подтягиванием, подъемом переворотом, бегом. Я тут лучший.
– Ты прошел такую школу – и допускаешь, что мог бы быть не лучшим? – отвечаю с улыбкой.
Такие моменты радуют. Мои воспитанники – врачи, пограничники, госслужащие, некоторые в политике. Но если даже ученик оказался просто сварщиком или пастухом – это тоже хорошо: главное, чтобы он оставался человеком.
У меня был чемпион мира Али Супьянов. Был лучшим по боевому самбо. Окончил медицинский, потом три года ординатуры. Сейчас заведующий отделением в Махачкале. Был Али Алиев в Дагестане, чемпион мира. Кандидат, доктор наук, потомственный медик и тоже завотделением – это прекрасно. Но еще раз: профессия – не самое важное. Главное – быть хорошими людьми.
Я помню случай, когда с Хабибом подрался соседский парень на год старше Далгат Махачев. А у меня старший – Магомед, родился в 86-м, на год старше соседа. И мать Далгата Аминат подумала, что ее сын подрался именно с ним. Соседка прибегает к нам домой, заходит и разговаривает с матерью моих детей. Слышу: «Разве можно так? У вас сын взрослее!». Соседку ту зовут Аминат. Я вступаю в разговор:
– Старший не дрался. Наверное, это Хабиб.
