Катерина вышла в темный, еще не прогревшийся с зимы коридор и позвала Александра. Уже много лет не поднималась по скрипучей узкой лестнице в мезонин, где теперь отшельником жил муж. О чем он думал? Что делал там, когда затемно возвращался из совхозной конторы? Катерина не знала, слышала лишь глухие шаги, меряющие эту чужую ей комнату наверху. Александр приходил к Катерине, лишь чтобы поужинать или если нужно было посоветоваться насчет хозяйства. Но и тогда говорили мало, скупо отмеривая каждое слово. Они больше не вспоминали прошлого и не мечтали о будущем.
– Случилось что? – Александр сел на лавку. На носу остались очки, которые он в спешке забыл снять.
– Ты присядь. – Катерина налила чаю.
Узнав о том, что сын женился, никому не сказав, Александр выдавил с досадой:
– Вот дурак.
Было заметно, что он сдерживался, чтобы не сказать большего, не начать кричать, обвинять Катерину.
Катерина вздохнула. Как успокоить мужа? Ведь совсем скоро должен был прийти Саша, привести молодую жену. Нельзя было, чтобы Саша поссорился с отцом, особенно в такой день.
– Полюбил. Что же теперь? Даст Бог, к лучшему.
– Может, сходить отменить все? Сказать, погорячился парень, а теперь передумал?
– Он взрослый уже. Сам так решил, никто не заставлял. Его право, – почти ласково уговаривала Катерина.
– Не пойму тебя. Или тебе все равно? Ты же с ним нянькалась всю жизнь? В рот ему глядела?
– Сам решил. Пусть.
– Эх, всю жизнь теперь жалеть будет.
Катерина смотрела на Александра и думала: «Как он постарел. Как жаль его. Столько лет прошло, забываются обиды. Да что там? Вся наша жизнь забывается. Вот я смотрю и страдаю за него. Как он мучается, как глупо проживает свою жизнь. Ради чего живет? Нет у него смысла. Нет цели. Ничего и никого у него нет. Разве только Глаша. Легкомысленная папина дочка – выйдет замуж и забудет про него. Да фотокарточки актрис, которые он где-то добывает, – Глаша проговорилась. Марина Ладынина, Любовь Орлова, Зоя Федорова, молоденькая Нина Алисова. Чахнет в своем мезонине, как паук, и засматривает их до дыр часами. Слабый, нелепый человек».
Вечером, когда уже стемнело, нагулявшись с друзьями-комсомольцами, Саша привел Паню домой. Катерина и Александр молча томились за наспех накрытым столом.
Паня действительно оказалась хорошенькой, как сказал Саша. Вьющиеся волосы, румяные щеки, широко распахнутые глаза, обрамленные пушистыми ресницами.
Она сразу же спросила:
– Можно я вас папой и мамой называть буду?
– И правда, зачем нам лишние церемонии? – подхватил Саша.
Александр процедил:
– Меня, если можно, по имени-отчеству: Александр Александрович.
Катерина с гордостью выставила на стол «Массандру», которую ей вручили в районе. Александр потянулся было к бутылке, но Саша опередил.
– Папа любит официоз. – Саша подмигнул матери и взялся нетерпеливо высвобождать пробку, но у него не получалось.
Александр вздохнул:
– Дай сюда.
– Буржуазный напиток, не пил никогда, – развел руками Саша.
Паня подняла рюмку с шампанским:
– Я хочу поднять тост за Сашу. Я его очень-очень люблю.
Катерина смутилась. В день своей свадьбы она молчала, боялась сказать что-то не то, переживала, что недостойна будущего мужа. Сомневалась, сможет ли сделать его счастливым. Паня же оказалась совсем не такой. Она точно знала, чего хотела: быть женой Саши. Может, время теперь настало такое? Надо быть смелыми, настойчивыми в своих желаниях? Но чуть погодя, присмотревшись, Катерина подумала, что Паня, может быть, просто непосредственная, наивная девочка? И, возможно, ее напор происходил от открытости, оттого, что она сразу же доверилась Катерине и Александру, как родителям Саши, не допустив мысли, что они могут не принять ее?
Счастливый Саша походил на глупого щенка. Катерина еще никогда не видела его таким беззаботным и в то же время уязвимым. Он, улыбаясь и думая, что никто не замечает, нежно брал Паню за руку под столом, гладил ее полные колени. Саша гордился молодой женой, утопал в своем счастье, в мечтах, что скоро будет обладать ею. Они хорошо смотрелись вместе, статный Саша и яркая, пышущая здоровьем Паня. Подумав так, Катерина спросила:
– Где же ты учиться будешь? Школу закончила, а дальше что?
Паня улыбнулась:
– А дальше я буду Сашиной женой. Мне больше ничего и не нужно.
– Не всем же учеба нужна, – возразил Александр.
– Может, курсы медсестер? В Старице как раз осенью набор. Вот Вера, жена Петра Петровича…
– Ну что вы, мама. Я хочу быть Саше хорошей женой.
– Похвально, – вставил Александр, взглянув на Катерину.
Паня продолжала:
– Вставать рано утром, доить корову. Саша ведь любит парное молоко. Заниматься домом. Работать уж устроюсь куда-нибудь. Может, в ясли нянечкой. Обед, ужин. А потом, и я надеюсь, скоро, дети пойдут. Вы же меня всему научите?
– Научу, – усмехнулась Катерина. – Ах, детки-детки, что же мне с вами делать?
– Ну что делать, мам? Под жилье нам обещали часть дома Петра Петровича отдать. По хозяйству Паня управляться умеет.
– А кто же родители твои? – спросил Александр Паню. – Саша сказал, крутцовские?
– Родители мои пьющие, – тихо ответила Паня.
– Та-ак, – напрягся Александр и строго зыркнул на Сашу. – Так вот оно что…
– Пап, понимаешь, она другая совсем, – подхватился Саша. – Вот увидишь!
– А сестры, братья есть? – вмешалась Катерина.
– Две сестры старшие, незамужние еще.
– Так ведь через сноп не молотят, милая моя. Сначала их замуж надо было отдать, а потом уж и тебя. Не дело это.
Саша вмешался:
– Пережитки старины это все!
– Эх, Сашка! – с досадой махнул Александр.
– Люди знали, что делали, Саша. Хорошо хоть, что не в пост…
Катерина отправилась стелить молодым в бане. Вспомнила свою свадьбу. Николай тогда сказал: «Я всегда буду думать о тебе и разделю твое горе, где бы я ни был. Ты пройдешь тот же путь, что и я: семья, дети, но при этом одиночество, бескрайнее одиночество. Мы встретимся и будем наконец вместе. Я точно это знаю. А пока будь счастлива, пусть этот миг продлится как можно дольше. Я дождусь».
«Ах, где же ты, Николай? Все, что ты сказал, сбылось. Но ты обещал вернуться. Вот я уж и сына женила, а тебя все нет. Жив ли ты?»
За окладом иконы, запрятанной в подполе, лежало кольцо Николая. Даже в самые тяжелые годы Катерина не решилась продать его. Вспомнилось ей сейчас и другое, обручальное кольцо, которое они с Александром обменяли у Пантелеймона на сено, зерно и мешок муки. Александр сказал тогда: «Это всего лишь кольца. Они ничего не значат». А потом добавил, когда пришлось расставаться с часами: «Ну что же, не будет больше золотых часов – отец других взамен не пошлет. С другой стороны, на что я рассчитывал, когда женился на тебе?»
