– Я буду принцессой с цветами в волосах. Может мое платье быть красным? Мне бы очень хотелось красное платье.
– Это решит тетя Хелена, но вы всегда можете попросить ее. Она может согласиться, но вам придется надеть платья одного цвета.
– Я хочу сказать папе. – Силка бросается из кухни на поиски отца. – Папа, папа, тетя Хелена выходит замуж! Она влюбилась.
Однажды, думает Силка, придет и мой черед.
Глава 26
Зима 1950/51 года особенно суровая. Санчасть переполнена пациентами с тяжелыми обморожениями и другими повреждениями вследствие погодных условий. Привычными становятся ампутации нижних конечностей, выживших немедленно отправляют в неизвестном направлении, освобождаются койки. Пневмония уносит много жизней. Легкие, ослабленные постоянным вдыханием угольной пыли, не справляются с инфекциями, распространяющимися по лагерю. Больных пеллагрой, почти полутрупы с отслаивающейся кожей, укладывают на одеяла у входа, чтобы, когда они испустят последний вздох, сразу увезти на грузовике.
Число травм катастрофически растет, поскольку замерзшие пальцы не в состоянии удержать инструменты. Увеличивается также и число повреждений раздавливанием, ведь ослабленные заключенные медленно реагируют на угрозу от тяжелого оборудования и падающих камней.
Опрашивая пострадавших, врачи проверяют любое подозрение на членовредительство. Почти все умоляют, чтобы их оставили в санчасти или, по крайней мере, освободили от наружных работ. Некоторые из ранений, нанесенных человеком самому себе, – это ужасные увечья, худшее из того, что видела Силка.
Машины «скорой помощи» не успевают перевозить больных и раненых, поэтому многих привозят в кузове грузовиков или переносят другие заключенные.
Суровая погода, отъезд Йоси в сочетании с отсутствием надежды вновь погружают Силку во мрак. Она отказывается от перерывов при работе на «скорой помощи», едет за пострадавшими, привозит их и немедленно отправляется за следующими, неустанно ухаживая за больными, ранеными и умирающими. Теперь она редко бывает на отделении.
Мастера на шахтах ценят отвагу Силки, ведь она никогда не отказывается идти в опасные места. Они говорят, что миниатюрность в сочетании с опытом делают ее самым подходящим человеком для поиска в шахте жертв катастроф. Опять это слово «отвага». Силка по-прежнему считает, что должна его заработать.
– «Скорая» выезжает.
– Иду.
Кирилл, Павел и Силка мчатся на машине к шахте.
– Не спрашиваешь, что у нас сегодня, Силка? – задает вопрос Кирилл.
– Разве это имеет значение?
– Не с той ноги встала? – парирует Кирилл.
– Оставь ее, Кирилл, – защищает Павел Силку.
– Ладно. Это взрыв, так что будут ожоги и сломанные кости, – говорит Кирилл.
Ни Павел, ни Силка не отвечают.
Кирилл пожимает плечами:
– Молчите? Ну и ладно.
* * *
На шахте царит хаос. Как обычно, собралась толпа зевак из заключенных, которые в попытке согреться переступают с ноги на ногу.
Двигатель еще не выключен, а Силка уже выскакивает из машины.
– Силка, это здесь.
Она подходит к группе конвойных. Появляется надзиратель.
– Силка, рад тебя видеть. Тут у нас жуткие дела. Мы закладывали взрывчатку в центральный штрек для прохода, и один взрыв произошел не вовремя. У нас там около шести заключенных и примерно столько же конвойных. К нам приехал взрывник, чтобы закладывать динамит. Он здесь важная персона. Черт, беда, если с ним что-то случилось!
Силка направляется к входу в шахту.
– Павел, – зовет она, – принеси контейнер. Давай поторопись!
За Силкой бежит надзиратель:
– Силка, туда пока нельзя. Еще не объявили об отмене угрозы.
Все это она уже слышала раньше.
– И кто объявит об отмене угрозы, если все стоят здесь? – Не получив ответа на свой вопрос, Силка поворачивается к Павлу. – Я не могу заставить тебя пойти со мной, но мне бы этого хотелось.
– Силка, ты слышала, что сказал надзиратель. На нас могут обрушиться стены.
– Там люди. Надо попытаться.
– Чтобы нас убило? Вряд ли это разумно.
– Хорошо, я пойду одна. Дай мне контейнер.
Павел протягивает ей контейнер, но потом опять прижимает к себе:
– Наверное, я пожалею об этом?
– Возможно, – чуть улыбнувшись, произносит она.
– Определенно, – говорит надзиратель. – Послушайте, я не могу остановить вас, но советую не ходить.
– Давай, Павел, пошли.
– Вот, возьмите большую лампу, – предлагает надзиратель.
Силка с Павлом спускаются в клети, и свет от лампы едва пробивает поднимающуюся и кружащуюся вокруг них угольную пыль. Потом, выйдя во тьму, они несколько минут медленно продвигаются вперед, а затем начинают звать.
– Кто-нибудь слышит меня? – кричит Силка. – Если слышите, отзовитесь, чтобы мы вас нашли. Есть тут кто-нибудь?
Ничего. Двигаясь дальше, они подходят ближе к месту взрыва, чувствуя под ногами настоящую полосу препятствий из камней и валунов. Проход сужается.
Павел оступается, зацепившись за камень с острыми краями, и вскрикивает скорее из страха упасть, чем от боли.
– Ты в порядке?
От стен отскакивает цепочка произнесенных им ругательств. Эхо замирает, и они слышат крик:
– Мы здесь. Тут, рядом.
– Говорите, мы идем к вам! – выкрикивает Павел, и они с Силкой спешат на голос.
При свете двух фонарей они видят несколько человек, зовущих их и машущих руками. Они подходят, и Павел спрашивает, кто здесь старший. Конвойный, сидящий рядом с мужчиной без сознания, называет себя.
– Скажите, кто здесь есть и что вы знаете об остальных, – просит Силка.
Их здесь шестеро: трое конвойных, двое заключенных и взрывник, лежащий без сознания. Взрывом с них сорвало каски, в тот же момент погасли фонари, и они даже не видят, какие у них травмы.
Силка спрашивает, может ли кто-нибудь из них встать и выйти самостоятельно. Двое говорят, что, пожалуй, смогут, хотя сильно травмированы. Один сообщает о сломанной руке: кость прорвала рубашку и ватник.
При свете фонаря Силка и Павел быстро осматривают мужчин. Взрывотехник дышит прерывисто, у него ранение головы. Силка просит Павла осмотреть другого мужчину, лежащего без сознания. Через секунду Павел докладывает, что мужчина мертв. Это один из конвойных.
Силка сосредоточивается на осмотре взрывника. Помимо раны на голове, у него, похоже, ушиблена грудь и сломано несколько ребер. С помощью дееспособных мужчин Силка укладывает его на спину. После чего вводит ему обезболивающее и наспех забинтовывает голову.
