– Что, госпожа князева мать! – окликнул Святослав Мальфрид. – Тут люди толкуют, муж тебе надобен. Может, возьмешь меня?
По обчине прокатился хохот. Но тут же смолк, сменившись недоуменным молчанием. А вдруг князь не шутит?
– У тебя, княже, есть в Киеве жена, – насмешливо напомнила Мальфрид. – Или позабыл?
Два с половиной года назад эта мысль язвила ее, как острый нож, а теперь она вспоминала Прияну как женщину, до которой ей нет ни малейшего дела.
– То в Киеве. А здесь… не Киев. Можем с тобой ряд положить: будешь ты моей женой, я буду всякую зиму к тебе приходить… только с уговором – в Киев не ездить и здесь править, – продолжал Святослав, усмехаясь, готовый придать этому предложению вид шутки или правды, смотря что Мальфрид ответит.
Она дернула углом рта, и глаза ее сузились, отчего взгляд приобрел остроту боевой стрелы.
– Будто я дева ледяная, кому на полудень нельзя, чтобы не растаяла? Нет уж. Я так рассудила: двое у меня сыновей, один от Перуна и Велеса, другой от Волха. Один будет князь, другой жрец. Довольно с меня. Не пойду больше замуж, при сыновьях стану жить, их растить. А кормильца им вы, словене, промеж себя изберите, кто вам угоден. Я того и приму, лишь бы был муж роду хорошего, нрава доброго, ума острого.
Десятки пар глаз пристально наблюдали за ней, но она чувствовала взгляд только одного человека. Дедич сидел довольно близко от нее, среди жрецов, на верхнем конце мужского стола. С тех пор как все тайны ее вскрылись, он не сказал ей ни слова, и ни разу она не замечала, чтобы он на нее хотя бы посмотрел. Кое-что роднило Дедича со Святославом: он тоже брал на руки рожденное ею дитя и обещал сделать его наследником своих дедов. Хорошо, что теперь он видит: она способна отвергнуть даже князя, та, которую ради своей оскорбленной гордости отверг он.
– Ну что ж, изберем кормильца, – согласился Призор, отчасти разочарованный ее ответом. – А мы тут промеж себя уж думали… Только уж после… не теперь…
* * *
Усталый ребенок заснул у нее на руках, Сванхейд тоже выглядела очень утомленной, и Бер, не имевший в эти дни охоты к гулянью, подмигивал от двери, дескать, не пора ли нам восвояси? Мальфрид встала, поклонилась Святославу и старейшинам, стала пробираться к выходу. Перехватила взгляд Дедича, но не ответила на него.
Снаружи Бер забрал у него маленького князя, и тот, не просыпаясь, привалился головкой к его плечу. На луговине горели костры, здесь и там слышалось пение. Водить круги и играть в озорные игры после Купалий уже не полагалось, но везде кучками стояли киевские гриди с кем-то из местных парней или девок: где боролись, где рассказывали байки.
Бер заранее отыскал своих отроков, и те уже ждали на веслах. На причале тоже был народ: кто-то сидел, спустив ноги, кто-то лежал, утомленный торжественным действом и крепким пивом. Еще не стемнело, в воздухе теплого вечера разлит был покой. Мальфрид посмотрела на Волхов: красные отблески заката лежали на широком водном пространстве, будто багряный плащ владыки вод.
– Госпожа! – вдруг позвал ее тонкий мальчишеский голос.
Она обернулась: рядом обнаружился малец лет десяти.
– Что тебе?
– Тебя просят отойти. Для беседы.
– Для беседы? – Мальфрид наклонилась к ребенку, удивленная. – Кто?
Несмотря на добрый исход треволнений, она никому не намерена была доверять просто так. Улеба вот тоже «для беседы» пригласили как-то в сумерках.
– Вот! – Мальчик показал ей что-то на раскрытой ладони.
Мальфрид вгляделась, и у нее оборвалось сердце. Она увидела кремневую стрелку, оправленную в серебро, на тонком ремешке. Этот самый ремешок она целый год носила на шее.
– Там! – Мальчик показала на берег, в той стороне, где стоял когда-то белый шатер.
Потом всунул стрелку ей в руку и припустил бегом.
– Мальфи! – окликнул ее Бер. Он уже передал спящего князя на руки Проворе в лодье и стоял, ожидая Мальфрид. – Где ты?
– Обождите меня немного! – крикнула она. – Я скоро приду!
И пошла обратно к краю причала. Ей только казалось, будто она спокойна и всем довольна, не желая никаких перемен. Лишь при виде этой стрелки, при одной мысли, что Дедич намерен говорить с ней, ее затрясло. «Что он скажет?» – спрашивала себя Мальфрид, проходя вдоль причала и спускаясь на тропку. Теперь, когда она мать не только Ящерова чада, но и нового словенского князя, ни у кого нет права упрекать ее за прошлое. Даже выкуп чести ее Святослав уже передал Сванхейд – золотых обручий и колец весом на гривну. У кого только собрал…
Почему-то она думала, что ей придется идти до той самой прогалины, где стоял белый шатер. Свернув за куст, она, не сбавляя шага, наткнулась на человека в белой рубахе и невольно вскрикнула.
– Это я! – Дедич поймал ее за плечи и поддержал, не дав упасть. – Куда летишь-то? Я не убегу.
Мальфрид ловила воздух ртом. Он ее позвал, и она еще за ним гонится?
– Я думала… ты там, – она кивнула вперед. – Что? Чего ты хотел? Там меня родичи ждут… домой уже едем.
– Я знаю, что едете. Не знаю, когда теперь тебя увижу… – Дедич отошел от нее, взглянул на Волхов. – Пока не уехала, сказать хочу…
– Что? – Мальфрид тоже посмотрела на Волхов.
Само собой вспоминалось, как она смотрела на него год назад. Когда за спиной у нее стоял белый шатер.
– Ты в обчине сказала, будто больше замуж не пойдешь.
– Сказала.
– А ты не подумала, – Дедич повернул к ней голову, – что если ты в девах останешься, то на другую весну тебе опять под костяную стрелку идти?
– Опять? – Мальфрид едва не рассмеялась. – Мне! Ты шутишь! У меня двое чад! Двое! Куда мне с девками стрелку вертеть!
– У тебя и первое дитя – из Окольного, и второе – из Волхова. А мужа ни одного. Ты – дева, – он взглянул на ее косу. – Девы ходят под стрелку. Уж такую, как ты, чудесную, что под косой месяц, на затылке звезды, во лбу солнце, господин вод снова выберет. И один раз, и другой… а то и третий. Знаешь, что тогда будет?
– Не выберет он меня! – Мальфрид даже рассердилась на такую попытку ее запугать. – Глупостей не болтай, я не дитя!
– Выберет! – Дедич уверенно взглянул ей в глаза. – Выберет, чтоб мне ясна дня не видать!
Мальфрид опешила. Уж больно уверенно он предсказывает то, что зависит лишь от воли богов! Она стала вспоминать, как происходит выбор… Вот нарядные девы стоят в кругу, вот стрелка лежит на белом платке. Как это было в первый раз: вот Весень… нет, Весень только положила золотое кольцо на платок и призвала богов помочь. Дедич вращал стрелку! И в первый раз, и во второй!
Внезапно ей все стало ясно.
– Ты можешь это сделать! – тихо, но уверенно сказала Мальфрид и приставила конец кремневой стрелки к его груди. – Ты сам решаешь, на кого она укажет… но как? Это же воля бо…
