– Следующим летом Святослав собирается на Оку? – Сванхейд взглянула на внука. – На Волжский путь? Это совсем не глупое решение. Как по-твоему?
– Это решение недурно, – согласился Бер. – Если отнять у кагана его данников на Оке, это ослабит его и усилит нас… то есть русь. Но не всем этот призыв нравится.
– Сигвату не нравится, – подхватил Торкиль, крупный мужчина со светлыми волосами и длинной рыжей бородой, на уровне груди перехваченной тесемкой. – Святослав велел собрать войско со всех подчиненных руси земель, то есть и с Луги тоже.
– А Сигват начал возмушаться, – не утерпел Бер, – говорить, что Святослав не имеет права отдавать ему приказы и распоряжаться его данниками. Вестим ему напомнил, что он, Сигват, хоть и получает дань с Луги, звания конунга не носит и должен подчиняться тому, кто его носит. А тот ответил, что он родом ничуть не хуже Святослава, что он тоже внук Хакона конунга, имеет тех же знатных предков и никому не платит дани, а значит, равен Святославу и не намерен выслушивать от него приказов.
– А что Вестим? – спросила Сванхейд, слушавшая с таким видом, как будто оправдались ее худшие ожидания.
– Он, само собой, напомнил, что Олав отдал своему брату Ветурлиди лишь право сбора дани с жителей Луги, но не подарил самих этих жителей. Что там живут свободные люди, и Сигват не может помешать им идти в поход со своим князем, если они пожелают. И что если Сигват не намерен звать людей в войско, то он, Вестим, сделает это сам. А Сигват сказал, что это его земля, как это была земля его отца, и что он никому не позволит там распоряжаться… А потом…
Бер махнул рукой: ему надоело пересказывать перепалку, суть которой всем была ясна.
– А потом встали сразу Ведогость и Остронег велели, чтобы они прекратили, – подхватил Торкиль, когда Бер замолчал, кривясь, будто ему приходилось жевать что-то невкусное.
– Что сказали старейшины?
– Вестим уговаривал их дать людей Святославу, обещал большую добычу – серебром, мехами, скотом и челядью. Призор вроде бы не прочь, как мне показалось. Его старший брат, Требогость, ходил на греков с Ингваром и привез хорошую добычу. Так что словенские могут поддержать Вестима. Остальные пока не дали ответа. Как всегда: надобно с родичами совет держать, суды судить и ряды рядить…
– Плохо то, что Храбровит против, – мрачно добавил Бер. – Он и еще кое-кто. Они говорят, что не видели своего князя уже двенадцать лет. Им неведомо, можно ли доверить ему жизнь сыновей, насколько он храбр и удачлив в ратном поле…
У Мальфрид вырвался возглас изумления – как будто кто-то усомнился, что огонь жжет. Все оглянулись на нее, и она со стыдом прикрыла рот рукой. Остальные приняли эти слова невозмутимо: они-то не прожили возле киевского князя несколько лет и не знали, что если древний Сигурд Убийца Дракона провел одну ночь с мечом в постели, то Святослав готов делать это каждую ночь.
– Что он не вправе, – продолжал Бер, – требовать от них проливать кровь где-то на Оке – там и не знает никто, где эта Ока, – если он уже двенадцать лет не приносил с ними жертвы. Что оне дает им ни суда, ни даров, не разделяет с ними хлеб и стал им совсем чужим. Держит их за смердов, с которыми связан только данью.
– И Сигват, конечно, горячо его поддержал?
– Ты так хорошо все знаешь, дроттнинг, как будто была там! – с мнимым восхищением воскликнул Бер.
Но насмешка его относилась не к бабушке, а к поведению Сигвата, которое легко было предсказать.
– А Храбровит ведь собирается отдать дочь за Призорова сына? – Сванхейд вопросительно посмотрела на Мальфрид.
– Да, – та кивнула, вспомнив Весень. – После дожинок.
Уважаемые семьи старались не допускать браков украдом, чтобы их не заподозрили в желании избежать расходов на «красный стол», и устраивали свадебный пир после жатвы. Весень должна была выйти замуж еще год назад, но выбор Волхова вынудил ее задержаться в девах.
– Еще он его уговорит, – мрачно предрек Бер. – Храбровит Призора. А без согласия Призора и Перыни подбить кого-то на поход будет трудно. Придется столько даров раздать, что возместит ли нам их добыча…
Сванхейд вздохнула. Настроения Сигвата ей давно были известны, и требовался только повод, чтобы скрытое пламя вышло наружу. Тот раздор, который разгорался в Поозёрье прямо на глазах, значил для нее гораздо больше, чем будущий поход из Киева на далекий Волжский путь.
– Вестим обещал побывать у нас на днях, – добавил Бер. – Я ему сказал, что будем рады и все как водится.
Сванхейд кивнула. В гриднице уже сгустились сумерки: на дворе темнело, но госпожа не приказывала внести огня: мрак вокруг отвечал мраку у нее на сердце.
– Что же, послушаем Вестима. Но вот еще что, – Сванхейд взглянула на внука. – Сдается мне, что если здесь все пойдет, как я опасаюсь… Святослав уйдет на Оку и без Вестима, и без тебя.
Мальфрид с тревогой взглянула на Бера. Она ждала, что он возмутиться, но тот, судя по лицу, едва ли услышал бабку.
– А еще, – продолжая вслух свои мысли, Бер повернулся к Мальфрид, – Сигват все тыкал пальцем в небеса и вещал, что боги гневаются на Святослава за пренебрежение. Что они уже двенадцать лет не получают жертв из его рук и их терпение истощилось. Что эти двенадцать лет были не так уж обильны хлебом, а теперь у нас будет третье неурожайное лето подряд. Дедич ему напомнил, что толкование воли богов лучше оставить сведущим людям, но я боюсь…
Не договорив, Бер смотрел на Мальфрид. А она не решилась спросить – чего он так боится, если ему изменила обычная прямота?
* * *
Когда мужчины ушли, Сванхейд и Мальфрид еще немного посидели вдвоем. Обе молчали. Мальфрид не могла разобраться в своих мыслях – чего опасаться, на что надеяться? – но не задавала вопросов. О Святославе она услышала не так уж много, но много ей и не требовалось. Несколько лет прожив в доме его матери, она очень хорошо представляла, как там все было: как обсуждали поход на Волгу, как раздавали дела боярам, как выдавали наставления посадникам. Для Святослава Луга, ее жители, получаемая оттуда дань – лишь крупинка. Он отдал приказ и ждет, что он будет исполнен, а как – не его забота.
Сванхейд сидела в густеющей тьме задумавшись, хотя Ита уже стояла у двери спального чулана, давая понять, что постель госпожи готова. Никто не решался ее потревожить.
– Дроттиниг… – все же окликнула ее Мальфрид через какое-то время. – А нам нужен этот поход на Оку?
– Через Оку и Волгу лежат пути к булгарам, хазарам и на Гурганское море, в Серкланд, – от звука ее голоса Сванхейд очнулась. – Страну Рубашек. Задолго до Эльга Вещего русь стремилась туда, в те края, где много серебра, шелков, хорошего оружия, красивой посуды и прочего. Мы не случайно сидим именно здесь, – она кивнула в сторону Волхова. – Поначалу люди проходили через эти места на Волгу и дальше. Еще лет двести назад, даже больше. И только потом появился путь к грекам. Но здесь, на Волхове, тот и другой пересекаются. В последние годы на Волгу ездят мало, и виной тому хазары. У кагана очень высокие пошлины, и в его державе давно уже неспокойно. Мало кто хочет туда ездить, это невыгодно и опасно. Я не знаю, каковы дела у них на юге, но подбираться к кагану через малонаселенные леса явно проще, чем через степи, и со своими лесными данниками и союзниками хазары связаны куда слабее, чем с ясами и северянами. Их можно отсекать постепенно, и они не помогут друг другу. Чем ближе русь подойдет к Гурганскому морю, тем больше пользы это принесет и нам здесь. Ведь от торговых пошлин Святослав забирает у меня только половину. Такой ряд я положила с Ингваром, и Святослав пока не заговаривал о том, чтобы пересмотреть договор, заключенный его отцом со своей матерью. Так что если он проложит путь на Гурган, в наши лари потечет вдвое, а то и втрое больше серебра. Но это легко сказать…
