Мистер Уотерспун благополучно удалился.
– Эй, – сказала Поппи, – интересно, а что вы приготовили для меня?
– Если вы соблаговолите пойти со мной, дорогая Поппи, я уверен, что вы останетесь довольны.
– Надеюсь, вы приготовили для меня нечто получше, чем для маленькой вдовушки. Впрочем, она получила по заслугам.
– Мы с вами отправимся на берег реки, – сказал Джозеф, – там у меня назначена на 8.33 встреча с еще одной… леди.
– Но объясните, почему нам придется тащиться туда; почему вы не назначили ей встречу здесь, как всем прочим?
– Потому что я не могу пригласить юную леди в свою холостяцкую квартиру.
– Это, конечно, делает вам честь. Но я-то нахожусь здесь.
– Да, это так, но… Вы пока что всего лишь вымышленный персонаж, в то время как она – реальный человек.
– Полагаю, мне лучше пойти с вами, – вмешалась леди Мейбл.
– Я так не думаю. Пусть ваша милость соизволит подождать нашего возвращения вот в этом кресле. Могу вас заверить, что после этого оно станет для меня священным. Идемте, Поппи.
– Я готова следовать за вами, – отвечала та.
На берегу Джозеф увидел бродящую мисс Винсент, вялую, шедшую не по прямой, а отклоняясь то вправо, то влево. Увидев его, она не ускорила шаг, а на лице ее не возникло даже слабой тени интереса.
– Итак, – обратился он к Поппи, – как она тебе?
– Она недурна, – ответила та. – Конечно, она очень мила, но совершенно лишена душевности.
– Вы можете это изменить.
– Приказывайте – я попробую.
Асфодель приблизилась. Слегка склонила голову в знак приветствия, но не протянула руки.
– Мисс Асфодель, – сказал Джозеф. – Это очень хорошо, что вы пришли.
– Вовсе нет. Сказать по правде, это от меня не зависело. У меня не осталось свободы выбора. Вы написали – приходите, вот я и пришла, потому что не могла поступить иначе. Увы, отсутствие воли лишает меня возможности сопротивляться.
– Тем не менее, мисс Винсент, надеюсь, с вами не случилось того, чего вы так сильно опасались?
– Что вы имеете в виду?
– Надеюсь, вы не попались в сети охотников за приданым?
– Нет. Никто не знает, что я потеряла самое себя – пока не знает. Внешне я еще напоминаю себя прежнюю, – но только чисто внешне, – а потому они думают, что я заболела чем-то вроде анемии.
Мистер Леверидж посмотрел в сторону.
– Итак, Поппи!
– Я готова!
Мистер Леверидж взмахнул рукой. Девушка, стоявшая перед ним, мгновенно волшебным образом преобразилась. Не осталось и следа вялости – она стояла прямо и твердо. В глазах полыхнули искорки, на щеках появился румянец, озорные складочки возникли возле губ.
– Я чувствую себя так, – произнесла она, – словно бы только что переродилась.
– О, я так рад, мисс Винсент.
– Интересно, что вы имели в виду? Вы рады? Тому, что я отличаюсь от той, что была раньше?
– Я вовсе не это имел в виду… Я имел в виду… Я имел в виду только то, что рад видеть вас прежней… Такой… Такой обаятельной…
– Благодарю вас, сэр! – Асфодель присела в шутливом реверансе и рассмеялась.
– Ах, мисс Винсент! Вы всегда казались мне идеалом женственности. Я готов был боготворить землю, по которой вы ступали.
– Что за вздор!
Он изумленно взглянул на нее. Забыв о том, что старое я Асфодели перешло в книгу, а в ее теле поселилась Поппи.
– Ладно, – сказала она, – это все, что вы хотели мне сказать?
– Все?.. Нет-нет, я мог бы сказать еще очень многое… Я попросил подать мне ужин к девяти…
– Ах, как глупы эти мужчины. Послушайте, этот год – високосный?
– Мне кажется, да.
– В таком случае, воспользовавшись этим обстоятельством, смею предложить вам мое сердце, руку и удачу! Вам остается назначить день.
– Ах! Мисс Винсент, я не смею верить своему счастью…
– Ерунда. Зовите мне просто Асфодель, Джо.
* * *
Мистер Леверидж возвращался к себе, летя, как на крыльях. Проходя мимо погоста, он приметил викария, аккуратно подстриженного и гладко выбритого, толкавшего тяжелую тачку. Остановившись у ограды, он спросил:
– Добрый вечер, викарий. Что вы делаете?
– Пономарь начал копать могилу для старой Бетти Гудмен, но не закончил. Теперь ему придется выкопать еще одну.
Он перевернул тачку и высыпал ее содержимое в могилу.
– А что делаете вы? – снова спросил Джозеф.
– Прощаюсь с «Книгой гимнов», – ответил викарий.
Часы пробили без четверти девять.
– Мне нужно поспешить! – воскликнул Иосиф.
Вернувшись к себе, он обнаружил в своей гостиной майора Долгелла Джонса, сидевшего на краешке стола и подбрасывавшего теннисный мяч. Невидимая для майора, в кресле расположилась леди Мейбл.
– Прошу прощения за опоздание, – извинился Джозеф. – Как вы себя чувствуете, сэр?
– Ужасно. С тех самых пор, как вы поместили меня в свою книгу. У меня нет желания играть в гольф. Я ничем не могу занять себя в течение дня, и единственное мое развлечение состоит в том, чтобы подбрасывать этот теннисный мяч.
– Надеюсь… – начал Джозеф и похолодел. У него не осталось иных персонажей, кроме леди Мейбл. Но можно ли переместить ее в тело майора?
Некоторое время он молчал, размышляя, а затем нерешительно произнес, обращаясь к пожилой леди:
– Перед вами, мадам, тело, которое предназначено для вас.
– Но ведь это мужчина!
– Увы, других тел не осталось.
– Боюсь, что это невозможно.
– Ничем не могу вам помочь.
Повернувшись к майору, он сказал:
– Мне очень жаль, – и в этом, поверьте, нет моей вины, – но у меня осталась только женская сущность, которую я могу предложить вам, пожилой леди.
– Мне все равно, – отвечал майор, поймав в очередной раз мяч. – Многие наши генералы – старые леди. Я согласен. Place aux dames. Пусть будет дама.
– Но, – запротестовала леди Мейбл, – вы ведь сами дали мне знатное происхождение, мой род восходит к Завоевателю!..
– Женская сущность, которую я могу вам предложить, – сказал Джозеф майору, – самого знатного происхождения; ее семья внесена в скрижали Вестминстерского аббатства.
– Подумаешь, – Долгелла Джонс пожал плечами. – Я сам происхожу по прямой линии от королей Powys, через Caswallon Llanhir и Maelgwn Gwynedd, правивших здесь задолго до Завоевателя.
