– Да, здравствуйте! – проговорила «известная личность» с трепетной хрипотцой, затаптывая недокуренную сигарету в траву, – Проходите, пожалуйста, мы вас ждем! Извините, но это мать Вари… То есть… Варвары Анисимовой, моей жены… А впрочем, не важно… В общем, это она на срочном вызове настояла. Хотела, чтобы я с вами поговорил до отъезда…
О-о-о… А сколько у тебя испуга в голосе, милый! Свалить, значит, решил, да теща не отпустила? Неужели Лидочка в своих предположениях права оказалась?
– Здравствуйте. Для начала проведите меня к больной.
– Простите… А как вас зовут? Вы ведь участковый врач, да?
– Да. Я участковый врач, Власова Анна Ивановна.
Сказала – и вдруг устыдилась своего простецкого имени. Надо же, никогда не знала, как это звучит – совсем по-деревенски. Он глянул на нее коротко, с пониманием… Почуял, что ли, как она ни с того ни с сего устыдилась?
– Очень приятно, Анна Ивановна. А я – Синельников Александр.
– Да, мне тоже…приятно. Тем более, что я о вас уже наслышана. Вы – личность известная, насколько я понимаю.
– Ну, не будем об этом…
– Да, не будем. Что ж, идемте…
Он быстро закивал головой, улыбнулся, как ей показалось, нарочито страдальчески. Хотя, может, и не нарочито вовсе – чего она это она вдруг? Вон, глаза какие, будто печальной пылью подернутые. И по дорожке к крыльцу виновато потрусил, дверь торопливо открыл, отступил на шаг в сторону, давая ей дорогу. Чуть только каблуками не щелкнул. Привычная вежливость, только и всего. И без всякой нарочитости.
– Татьяна Михайловна! Вы где? – крикнул озабоченно в тишину дома.
– Тс-с-с… Тихо, чего разорался-то… – появилась в дверях полная простоволосая женщина, прошептала, приложив палец к губам: – Варенька только-только уснула…
– Но как же… Вот, врач по вызову пришла, Анна Ивановна… – растерянно прошептал Александр Синельников, галантно направив ладонь в ее сторону.
– Здравствуйте, Анечка… Вы, чай, Екатерине-то Приходько дочкой будете? Знаю, знаю…Ой, чего это я вас Анечкой-то… Совсем уж от горя свихнулась. Анна Ивановна, конечно…
Всхлипнув, женщина согнулась полным станом в полупоклоне да так и осталась стоять в этой неудобной позе, приговаривая с певучим стоном:
– Вот, горе какое у нас… Вареньку мою привезли… Вернее, то, что осталось от нее, от доченьки моей… Ой, горюшко мне…
Резко распрямившись, глянула ей в лицо. Полные щеки ее затряслись, глаза вмиг набухли слезами, и руки вдруг невольно вскинулись так, будто она собралась броситься ей на шею. С шумом набрав в себя воздуху и помотав головой, женщина зажала рот пухлой ладонью, сглотнула с трудом, загоняя слезы обратно.
– Татьяна Михайловна, прошу вас… – тихо встал рядом с ней Александр, провел холеной рукой по плечу, – успокойтесь, пожалуйста. Мы же с вами обо всем договорились, что вы, право. Вареньке у вас лучше будет, мы же вместе так решили… Я буду приезжать каждый выходной… Возьмите себя в руки, Татьяна Михайловна.
– Да в какие руки, господь с тобой, милый… Я ж ее одна растила, без мужа, кровиночку мою, красавицу писаную… Если б знала, что с нею потом эти нелюди сотворят…
– Потом, Татьяна Михайловна, потом со слезами, пожалуйста. Тем более, сейчас придется Варю будить, ее врачу показать надо. Хотя… – быстро обернулся он к ней, обдав досадой сожаления, – очень уж будить жалко, честное слово… Она в последнее время вообще не спит. По крайней мере, последние сутки ни на минуту не заснула. Жалко будить, правда…
– Дайте мне пройти, Татьяна Михайловна, – сделала она решительный шаг вперед, и женщина послушно посторонилась, давая ей дорогу.
Варя лежала в комнате, в углу, на высокой старинной кровати с железными спинками. Похоже, комната в доме была всего одна, выходила двумя окнами на грустный палисадник. Низкий беленый потолок, убогая полированная стенка, диван с двумя креслами, телевизор на тумбочке. И – кровать. Откуда, с каких времен этот железный монстр здесь обосновался? Наверняка и сетка у нее старинная, панцирная, насквозь продавленная. Лучше бы уж на диван ее положили. Надо будет им сказать…
Подойдя, она села на стул возле кровати, всмотрелась в спящее лицо девушки. Нет, она ее и впрямь не помнила. Но ведь наверняка раньше пересекались – в школе хотя бы. Впрочем, для школьного времени шесть лет разницы – многовато, конечно. В том смысле, что девочкам-старшеклассницам все малявки на одно лицо кажутся. Никто ж не предполагает, что из какой-нибудь третьеклашки может впоследствии белая лебедь вылупиться. Теперь вот лежит перед ней эта лебедь, подстреленная.
Лицо у девушки Вари, белой лебеди, было и впрямь очень красивым, несмотря на разлившееся по нему болезненное страдание. Высокая линия лба, брови вразлет, прямой носик, нежный рисунок губ – черты лица, классические для русского типа красоты. И волосы, разметавшиеся по подушке – густые, мягкие, темно-русые у корней, более светлые к низу. В блондинку, наверное, раньше красилась.
Казалось, она совсем не дышит. Если сложить руки на груди – можно за покойницу принять. Лишь горестная складочка на переносице будто жила своей жизнью, источая отчаяние долгой бессонницы. Нет, нельзя ее будить. По всему видно – измучилась девочка. Пусть спит.
Тихо поднявшись со стула, она на цыпочках вышла из комнаты, увлекая застывшую за спиной Татьяну Михайловну. Александр сидел за столом в маленькой кухоньке, ссутулившись, смотрел в окно. Она присела напротив, и он вздрогнул, улыбнулся виновато.
– Я не стала ее будить, пусть спит. История болезни у вас с собой?
– Да, конечно… Вот, пожалуйста… – подвинул он по столу серый конверт. – Все здесь, смотрите.
В конверте была лишь выписка из медицинской карты – безликая типовая форма. В коротких строчках – анамнез, обследование, динамика, лечение, диагноз.
– Хм… А сама медицинская карта где?
– Не знаю… – растерянно пожал плечами Александр. – Мне в больнице только вот это дали…
Ну что ж, придется довольствоваться выпиской. Что у нас тут? Ага, понятно… Больная поступила на стадии развивающегося процесса вирусной инфекции спинного мозга после проведенной липосакции в косметологической клинике… Некроз спинномозговой ткани… Сильная травма периферического нерва… Парез нижних конечностей… Полная плегия, ноль баллов…
Да, плохо дело. И результаты обследования не обнадеживающие. И рентген проведен, и миелография, и томография, и магнитно-ядерный резонанс. Все – плохо. Процесс, стало быть, необратим. Да еще и фон для этого процесса просто отвратительный – хроническая болезнь Аддисона. Черт возьми, да кто ж ей с болезнью Аддисона еще и присоветовал липосакцию делать? Это ж вообще несовместимые вещи…
– В следующий раз, пожалуйста, медицинскую карту привезите. Одной выписки мало. Мне надо всю картину полностью посмотреть.
– Хорошо, привезу. Если отдадут. Варина история на слуху у медиков была, все газеты о ней писали…
