Он коротко сопнул, совсем по-ребячьи, будто захлебнулся возмущением, нервно потеребил обвитый вокруг шеи клетчатый шарфик. Она посмотрела на него искоса, встретила короткий растерянный взгляд-вопрос, пожала плечами, не зная, что ответить. Почему-то сбивала с толку эта яркая клетка на шарфике, будто лишней была на фоне его горестного вопроса. Хотя – при чем тут вообще шарфик-то? Ну, завязал мужик на шее шарфик по-модному, и что с того? Может, он всегда его так завязывает? Он же личность неординарная, привык, наверное, к таким прибамбасам.
– Нет, ну в самом же деле… – уже более настойчиво повторил Александр, делая шаг вперед и нервно заглядывая ей в лицо. – Понятно, что всем хочется денег заработать, но не таким же способом! Когда на кону человеческая жизнь стоит… Я что, не прав?
– Да правы, правы, конечно… – поторопилась она с утверждением.
Показалось, будто он даже вздохнул с некоторым облегчением. Бедный, бедный. Наверное, его ужасное чувство вины мучит. Хотя, по сути, и не виноват ни в чем. Творческие люди – они ж все такие, ужасно впечатлительные. Как дети малые. Или как марсиане, космосом одухотворенные. Пока в облаках витают, все хорошо, а вытащи их из этого облака да заставь заниматься бренными земными делами, тут же и расшибаются, и демонстрируют всем ушибленное место – пожалейте меня, мол, подрастерялся я тут с вами немного…
А ведь и впрямь – жаль его. Даже к горлу что-то подступило…непонятное. Вот же странно! Когда на бедную спящую Варю смотрела, ничего такого к горлу не подступило, а тут… Прямо кощунство, ей богу. Надо затолкать в себя эту жалость подальше, а то он еще обидится!
– Скажите, Александр… – придав голосу профессиональной отстраненности, медленно повернула она к нему голову, – а когда она дискомфорт почувствовала, сразу после операции, или через какое-то время?
– Да я точно не смогу вам сказать… Говорю же – в Милане в это время был! Правда, мне подруга ее рассказывала, как она мучилась. Из клиники выписалась, а боли никак не проходят, с каждым днем только хуже и хуже. Она поначалу думала, что так и надо, что вот-вот все образуется… Терпела и терпела, а потом уже и встать не смогла. Если б догадалась хотя бы «скорую» вызвать! Лежала с температурой три дня.
– А подруга? Вы ж говорите, с ней подруга была! Почему она «скорую» не вызвала?
– Да черт ее разберет… Говорит – Варя ей не разрешила. Не хотелось ей в больницу, боялась, что про липовые анализы там рассказывать придется. Меня ждала… А что – я? Господь Бог, что ли?
Он снова сопнул, снова потеребил свой модный шарфик. Потом резко сдернул его с шеи, раздраженно засунул в карман куртки, продолжил, глядя себе под ноги:
– Я даже и предположить не мог… Звоню ей на мобильный – а она отвечает весело так, живенько – приезжай, мол, скорее, пожалуйста, жду, соскучилась… Я слышу – с голосом что-то не то, будто плавающий голос какой-то, ну, думаю, может, вискаря от скуки накатила…
– А она что, увлекалась?
– Да нет, что вы! Просто она ужасно тосковала, когда я уезжал. Она любила меня. Хотя – чего это я, в прошедшем времени… Ну, в общем… Приехал я, звоню в дверь, а мне не открывают! Я еще, идиот, от возмущения копытом бью – как же так! Открыл своим ключом, кричу – Варя, Варя! Прибежал в спальню, а она лежит около кровати – без сознания… Встала, чтобы мне дверь открыть, и тут же упала. Я испугался, по щекам ее начал бить, а она ползет в моих руках, как неживая. Горячая вся… Пока «скорая» ехала, она так в сознание и не пришла. А потом… Потом вообще все как в дурном сне было… Приехали в больницу, вышел дежурный врач и начал на меня орать! Я итак весь уже неживой от страха, а он – орет! В общем, уже поздно было что-то предпринимать… У нее уже заражение тканей пошло, инфекция до позвоночника добралась. Если б раньше хотя бы на несколько часов!
– А прогноз какой? Что вам врачи сказали при выписке?
– Да то и сказали – не ждите никаких чудес. У нее паралич какой-то безысходный, я забыл, как это называется…
– Полная плегия нижних конечностей, ноль баллов. Так в эпикризе написано.
– Да, да. Именно так они и сказали. Расписали, конечно, как ухаживать, что надо делать, телефоны профессиональных сиделок дали. Нет, я, конечно, мог бы… Но вы меня, пожалуйста, поймите правильно! Мне же тоже…как-то привыкнуть надо… Я подумал, что с матерью ей лучше будет, чем с какими-то там сиделками… А потом я ее заберу, честное слово! Вы не подумайте, что я… Ну, в общем…
– Да ничего я такого не думаю, Александр. Вы вольны поступать так, как считаете нужным. Я всего лишь участковый терапевт, а не корреспондент желтой газеты.
– Да, да, конечно… Извините меня, Анна Ивановна. Я и сам не понимаю, зачем перед вами оправдываюсь. Просто… Просто мне не хочется, чтобы вы во мне бесчувственного мужа-подлеца видели.
– Ой, ладно вам… Какое мне дело, подлец вы или не подлец? Вас что, на чувстве вины зациклило?
– Да, да! – просипел он отчаянно, схватившись рукой за горло, – да, это вы правильно сказали – именно зациклило! Но я же… Я же и правда ни в чем не виноват!
– А вас кто-то прямо в лоб обвиняет? Ну, кроме дежурного врача, который накричал, когда вы Варю в больницу привезли?
– Ну, не то что бы в лоб… Но все время кажется, будто все думают… И вы тоже…
– Я не думаю, Александр. И вам культивировать в себе чувство вины не советую. Лучше переключитесь на другие проблемы, материальные, например. На Варино содержание деньги нужны, а я не думаю, чтобы у ее матери они в избытке водились.
– Анна Ивановна, так ведь и я о том же! Мне очень, очень много работать надо, конечно же! Тем более, у меня с материальной составляющей как таковой сейчас полный провал… А дом – это важная часть моей работы. Ко мне люди ходят, клиенты, заказчики… Я не могу свой дом в больничную палату превратить… Просто безвыходное положение, честное слово! Поймите меня правильно, пожалуйста, умоляю вас!
– Опять оправдываетесь?
– Нет. Уже не оправдываюсь. Просто помощи прошу. Не бросайте Варю, пожалуйста.
– Ну, об этом могли бы и не просить. Я вам уже сказала – поставлю в актив, буду ходить без вызова. Это моя обязанность, в конце концов.
– Да, Анна Ивановна. Спасибо. Извините…
Это последнее «извините» прозвучало слишком отстраненно, так, будто он проговорил его на последнем дыхании. Шел рядом, втянув голову в плечи, смотрел куда-то вдаль. Ей даже неловко стало, будто сама навязалась с этим дурацким провожанием. Остановилась, тронула его за предплечье.
– Александр… Идите домой, пожалуйста. Спасибо, что проводили. Идите домой…
От ее прикосновения он вздрогнул, осмотрелся кругом немного неуверенно. Показалось, даже искорка брезгливого недоумения в глазах промелькнула – как это, мол, я в этом захолустье оказался? Вздохнул, поковырял носком модного ботинка придорожный камушек, снова вздохнул.
– Да. Я пойду, конечно. А что делать, надо же как-то дальше жить…
