– Затем, чтобы не сбиться с пути. Без компаса нам это вряд ли удастся.
– Но мы не можем сбиться! – Гай никак не мог понять, о чём толкуют чужаки. – Если направление правильное, мы приплывём туда, куда вам нужно.
– Ты что же, хочешь сказать, что знаешь, куда нужно плыть? – с недоверием осведомился Лафрак.
– Конечно, – пожал плечами Гай. – Знаю и помню. И мы всё время плывём как раз туда, куда указал волосок вашего талисмана.
– Почему ты так уверен? – воскликнул Лафрак.
– Я просто знаю! – Гай не представлял, как можно ответить иначе.
– Гай лучше всех на Земле умел находить верную дорогу, – не скрывая гордости за друга, сказала Рива. – Оправляясь на охоту за придонниками на большом плоту, охотники никогда не сомневались, что вернутся домой, если с ними был Гай.
– Абсолютная способность к ориентации… – пробормотал Андо. – Очень хотелось бы верить… А другие охотники с такими способностями у вас есть?
– Конечно, – ответила Рива. – Если охотник не чувствует, куда нужно плыть, он заблудится в болоте и погибнет. Но Гай умел это лучше всех.
– Тогда вся наша надежда только на Гая, – вздохнул Лафрак и повернулся к нему: – Слушай, может, ты и расстояние умеешь определять?
– Мы все умеем, – подтвердил Гай. – От острова, который стал пищей пожирателя, мы проплыли тридцать восемь длинных дорог.
– Что такое «длинная дорога»?
– Длинная дорога – она самая длинная на Земле, – принялся объяснять Эдвар, которому давно уже не терпелось принять участие в разговоре. – Она идёт от сторожевой вышки через посёлок и рощу к Бухте общинного плота.
– Ага, понятно, – терпеливо проговорил Лафрак. – На сколько шагов тянется эта ваша длинная дорога?
Гай и Эдвар переглянулись.
– Мы никогда не считали, – сказал Эдвар, и Лафрак тяжело вздохнул.
– Ну хорошо. Сколько времени нужно, чтобы пройти её из конца в конец? – сделал он ещё одну попытку.
– Много ударов сердца, – ответил Гай, искренне желая быть понятым, хотя уже осознавал, что такое вряд ли удастся. – Очень много. Невозможно сосчитать. Но гораздо меньше, чем один день.
Лафрак безнадёжно махнул рукой и отвернулся.
– Будем надеяться, что их длинная дорога тянется больше километра, – попытался утешить товарища Андо. – В любом случае сегодня мы убедимся, так это или не так…
Дальше они плыли в полном молчании больше тысячи гребков, пока не услышали в тумане шум битвы. А потом эти звуки вдруг растворились в рёве такой немыслимой силы, что гребцы едва не выронили вёсла.
* * *
Трагглы рвались вперёд с непостижимым упрямством. Вокруг платформы их собралось несколько тысяч. Челноки трагглов вонзались с разгона в защитное поле, безнадёжно вязли в нём, отплывали назад и повторяли попытку в другом месте, надеясь отыскать в незримом ограждении тайный проход. Одновременно прочность поля проверялось и в высоту: лучники трагглов с челноков запускали в высь горящие стрелы. Некоторым сопутствовал успех: на высоте двадцати метров напряжённость поля падала до нулевой отметки. Но стрелы при таком угле атаки на излёте не способны были достичь и края платформы и с шипением гасли в воде.
Все эти явные и очевидные неудачи отнюдь не вызывали у атакующих разочарования. За целый день они лишь дважды делали короткие перерывы (видимо, для отдыха и принятия пищи), а потом возобновляли попытки с прежней энергией и яростью. Население платформы наблюдало за всем этим из окон своих домов и лабораторий. Несмотря на то, что никакой опасности для людей нападение трагглов не представляло – силовые установки платформы были способны поддерживать непрерывный режим защиты в течение нескольких лет, – настроение у всех было не радостное. Безумная, неукротимая ярость нападавших, их невероятное стремление убивать словно бы просачивались флюидами сквозь защитный барьер, поражая если уж не тело, то душу недостижимого противника.
Гектор, Райда и четверо других руководителей служб мрачно взирали на происходящее вокруг платформы из окон обзорной башни.
– Нам нужно взять языка, – сказал Гектор. – Должны же мы, в конце концов, понять, что происходит!
– И попытаться выяснить, что произошло с Лафраком и Андо, – добавила Райда.
– Боюсь, ничего хорошего мы не узнаем, – хмуро заметил главный энергетик Давид.
– Они могут быть живы, – упрямо сказала Райда. – Я не желаю верить в плохое.
– Никто не желает, – хмуро пробормотал Давид.
– Так, ладно! Давид, займитесь этим с Александром и его людьми, – приказал Гектор. – Нужно пропустить за барьер один челнок. И постарайтесь, чтобы их не прорвалось больше.
– Это будет непросто, – возразил Давид. – Они атакуют одновременно по всему периметру. Если снять барьер хоть на минуту, к платформе прорвётся не меньше десятка челноков с сотней трагглов.
– Вот этого нам не нужно, – хмыкнул Гектор. – Вы же не хотите перебить столько аборигенов. Вы уж постарайтесь!
– Может быть, именно это давно уже и стоило бы сделать, – буркнул Давид, покидая башню.
Неистовый штурм продолжался, когда над болотом вдруг зазвучал оглушительный механический вопль. Начавшись на грани инфразвука, он постепенно поднялся до пронзительно высоких частот. Мощь его была непереносима для человеческого уха, но и трагглам пришлась не по нраву. Челноки прекратили атаку, нападавшие скорчились в своих лодках, зажимая ушные отверстия, а потом принялись поспешно отгребать прочь. Светящаяся граница защитного барьера погасла, и в тот же момент из леса свай под платформой выпрыгнули два скаттера. Мгновенно настигнув одну из лодок, они зажали её своими корпусами. На гребцов и стрелков упали прочные сети, в корму и борта челнока мёртвой хваткой вцепились стальные кошки, и скаттеры потащили добычу назад. Если нападавшие и заметили происходящее, то сделать ничего не сумели и не успели. Спустя десяток секунд скаттеры скрылись под платформой, вокруг которой вновь зажглась сигнальная полоса восстановленного барьера.
Даже опутанные сетями, трагглы продолжали отчаянно сопротивляться, и чтобы вытащить их из челнока, каждого пришлось на время обездвижить.
На пульте башни обзора заверещал сигнал вызова, а потом взволнованный голос Марка оповестил всех, кто его слышал, что Лафрак и Андо только что вышли на связь и находятся всего в трёх километрах от платформы на юго-юго-восток.
Гектор собрался было поручить Марку выслать за ними корвет, но Райда его остановила.
– Я сама это сделаю, – сказала она, поспешно выбегая из башни.
Возможно, взлёт корвета с платформы кто-то из трагглов успел разглядеть, но вряд ли после акустического удара сумел понять, что, собственно, случилось.
* * *
Перелёт на неподвижную твердь чужих оказался для Гая самым страшным испытанием в жизни. Конечно, он мог закрыть глаза, как советовал Лафрак, но счёл невозможным показать смятение и смотрел в прозрачный материал окна воздушного судна, изображая полное равнодушие к происходящему. Вряд ли ему удалось сохранить невозмутимость, когда желудок резко провалился вниз, а потом дважды подпрыгнул до горла; когда его судно, оставленное навсегда, вдруг начало стремительно уменьшатся, а потом и вовсе исчезло; когда туман плотно охватил их со всех сторон – и снизу тоже.
