– Что здесь происходит, чья это карета? – спросил он.
– Это – карета государыни императрицы, – ответили солдат и конвойные солдаты. – Эта дама имеет при себе указ государыни и требует, чтобы ее доставили в крепость.
Он подал бумагу офицеру.
Аделина тоже подошла к офицеру и сказала:
– Сударь, я вижу на вас мундир того же полка, в котором служит и мой Василий; может быть, вы – его друг. Умоляю вас, прикажите, чтобы мне дали лодку и перевезли в крепость.
В это время от кареты, наконец, отвязали фонари и принесли их к берегу. При их свете офицер прочитал содержание приказа с подписью императрицы, на его лице выразилось изумление и он подозрительно взглянул на Аделину.
– Подождите одну минуту, сударыня, – проговорил он, – сейчас здесь будет комендант.
– Ждать и все ждать! – воскликнула Аделина, – что означает все это? Разве императрица не может уже больше повелевать в России? Какое мне дело до коменданта, когда у меня в руках приказ государыни?
В это время прибыло еще несколько паромов с лошадьми и лодок с солдатами. Всадники построились на берегу, казаки же продолжали стоять у кареты. Все с возрастающим нетерпением ждали прибыли лодки коменданта.
Весла уже были положены в лодку, киль зашуршал по песку и в это время Аделина с торжествующим криком кинулась к лодке, так как увидела в ней Мировича.
– Василий, Василий! – крикнула она, – ты сам идешь мне на встречу! Не духи ли воздуха несут службу у государыни, так как только они могли опередить ее быстрых коней! Наконец-то я вижу тебя снова!.. Да будет благословенна императрица, даровавшая нам такое счастье!..
Наконец лодка окончательно пристала к песчаному берегу. Аделина вскочила в лодку и поспешила к Мировичу, который смертельно бледный, с отчаянием и болью во взоре, смотрел на нее.
Аделина ничего этого не замечала, она обвила его своими руками и, падая к нему на грудь, воскликнула: – Идем скорее, мой дорогой, идем скорее к императрице, оказавшейся нашей спасительницей и хранительницей нашей любви!
Генерал Бередников в немом изумлении смотрел на эту сцену; он уже собирался отвести Аделину от Мировича, когда офицер протянул ему бумагу. При свете факелов Бередников. прочел приказ, задумчиво покачал головой и сказал:
– Какие странные тайны сплетаются вокруг этого несчастного дела! Приказ категоричен, сударыня, – обратился он к Аделине, – но я не могу исполнить его, так как Мирович арестован мною и я не смею отпустить его на свободу. Императрице ничего неизвестно, и если я исполню ее приказ, то поплачусь своею головою.
– Арестован? – в ужасе воскликнула Аделина, – ты арестован, Василий? Так вот почему глядишь ты так мрачно, вот почему с твоих уст не срывается ни одного приветствия для твоей Аделины, вот почему не встречаешь ты меня с распростертыми объятиями! О, Боже, что все это значить? Ты в оковах, ты не можешь поднять свои руки, не можешь прижать меня к своей груди! Господи, какое новое несчастье готовить нам судьба? – Смущенным взором глядела она на цепи, которыми были соединены руки Мировича; она попробовала было поднять их, как будто желая облегчить их тяжесть; затем, снова просияв, взглянула в лицо своего возлюбленного и сказала: – не бойся, Василий, не печалься!.. Что бы ни делали наши враги, императрица защитит нас…
– Довольно, сударыня, – сказал Бередников, – отпустите пленника! Было бы много лучше, – вздохнув, прибавил он, – если бы вы приехали сюда на два часа раньше.
– Почему на два часа? – спросила Аделина, – ничего не понимаю. Почему ты так мрачно смотришь, Василий? Слушай же! Не бойся ничего, государыня защитит нас; а если они не отпустят тебя, то никто не помешает мне следовать за тобой и разделить твою горькую участь. Неужели здесь новое коварство? Но им не удастся восторжествовать. Я на весь мир прокричу, что тебя держат в неволе, несмотря на то, что государыня ожидает тебя, чтобы наградить тебя своею милостью. Вот стоят казаки, охраняющие меня; они окажут защиту тебе и мне, так как ты принадлежишь одной мне; так написано самой государыней.
– Сударыня, – сказал Бередников, – умоляю вас не задерживать меня и не вынуждать прибегнуть к насилию. Вы ссылаетесь на государыню императрицу…
– А разве у меня нет права на это? – прервала его Аделина. – Я сама видела, как государыня писала тот приказ.
– Не смею оспаривать это право, – спокойно сказал Бередников, – но и я имею право действовать, как приказывает мне мое убеждение, и обязан представить все это дело еще раз на благовоззрение государыни императрицы. Я вместе с вами и с этим арестованным офицером немедленно же отправлюсь в вашей карете в Петербург; я, как предписывает мне долг, отвезу арестованного в крепость, а затем немедленно же отправлюсь с докладом к государыне императрице, – Затем, обращаясь к Мировичу, он прибавил: – объясните вашей даме, что это – единственный выход из запутанного положения.
– Прошу тебя, Аделина, – глухим голосом сказал Мирович, – делай так, как говорит генерал; мы успеем по дороге сказать друг другу последнее «прости».
– Хорошо, – сказала Аделина, – так как ты хочешь этого, то я подчинюсь, и раз этот господин действительно отправляется к государыне императрице, то я ничего больше не требую; вопрос идет лишь о нескольких часах, пока все не выяснится. Вперед же! Моя карета к вашим услугам.
Она выпрыгнула из лодки и заботливо поддерживала скованный руки своего возлюбленного, когда тот следовал за нею. Затем она поспешила в карету.
– Я жду от вас, сударь, – проговорил Бередников, идя за Мировичем, – что вы ничего не расскажете этой даме о причине своего ареста, так как это должно быть известно только одной государыне; этим вы только ухудшите свое положение. Если вы не дадите мне обещания, то я не могу разрешить вам ехать вместе с вашей невестой.
– Не беспокойтесь, генерал, – ответил Мирович, – я проиграл большую игру, но никто не упрекнет меня в том, что я не с достоинством переношу свое несчастье.
Аделина приказала кучеру повернуть карету. Бередников посадил рядом с ней Мировича, а сам с другим офицером занял место напротив их.
С той же скоростью, с какою выехала Аделина из Петербурга, отправилась она теперь в обратный путь в сопровождении казаков и кавалерии.
– Ничего не бойся, мой дорогой! – сказала Аделина, нисколько не заботясь, что при их разговоре присутствует генерал, – тебя должны были арестовать, но в это же самое время чуть не увезли меня.
– Увезли тебя? – спросил Мирович, – Кто? Куда?
– Кто? – воскликнула Аделина, – кто же посмел бы сделать это, кроме высокомерного Орлова, уповающего на то, что ему все благополучно сойдет с рук! Я думала, что еду к тебе, а вместо того была выдана ему! Об этом, я расскажу тебе потом; ты поймешь, если я скажу тебе, что Ушаков, которого ты, считал за друга, был слепым орудием Орлова.
Мирович, с возгласом отчаяния, откинулся на подушки сидения.
