– А вот! – Касатиков показал нам фото в мобильнике. – На том балконе мешки с какими-то стройматериалами, пол запорошен белой пылью, и на ней видны следы. Я снял один, особенно четкий.
– Отпечаток подошвы, – озвучила Ирка очевидное. – Какая-то спортивная обувь. Какого размера?
– Смотри, я для масштаба поставил рядом собственную ногу. – Макс показал другое фото. – У меня сорок третий размер, а это сороковой, не больше.
– Я бы даже сказала, тридцать восьмой, – уточнила Ирка. – А ну-ка, Лен, тащи свои адидасы! Касатиков, сядь!
Я принесла свои кроссовки, поставила один из них рядом с ногой лейтенанта, и мы сравнили получившуюся картинку со снимком в телефоне.
– Точно, тридцать восьмой! – кивнула Ирка. – То есть это был пацан или баба.
– Баба, конечно, – вздохнула я. – Труповидная тетка на нашем полу как раз в кроссовках была. И в штанах. Грамотно снарядилась для занятий акробатикой, зараза!
– Понять бы еще, зачем она к нам залезла, – сказала Ирка. – Ведь не для того же, чтобы полежать у нас на полу?
– Вообще странно, конечно. – Я вопросительно взглянула на Касатикова. – Положим, неизвестная тетка перебралась на наш балкон по доске, открыла магнитом окно, влезла в дом – она же делала это все с какой-то целью? Положим, я ей помешала. Она услышала, что дверь открывается, потому что замок в момент набора кода пищит, и… Дальше мне непонятно. В ее ситуации логично было ретироваться, не так ли?
– Она могла понять, что не успевает, – сказал Касатиков. – Ей предстояло лезть в окно и бежать по доске, а это не секундное дело.
– Значит, ей нужно было спрятаться! – подхватила Ирка. – В шкаф, например, или под кровать!
– Вот именно! – кивнула я. – Она же вместо этого растянулась на полу прямо напротив двери! На самом видном месте! Зачем?
– Слышала я, опоссумы при встрече с опасными хищниками не пытаются бежать, наоборот, падают и притворяются дохлыми, – неуверенно припомнила Ирка. – Валятся на землю, пускают слюни, замирают с открытым ртом и даже вонять начинают…
– Вот спасибо тебе большое за опасного хищника! – фыркнула я. – Нет, мне, конечно, случалось производить на людей сокрушительное впечатление, но еще никто при виде меня не падал замертво, как опоссум! И я бы еще поняла, будь то мужчина, но баба?!
– У нас слишком мало данных, чтобы строить предположения. – Касатиков встал. – Что ж, на этом разрешите откланяться, мне пора возвращаться в отель, у меня через час первый ужин, а потом еще второй – поздний…
– Не лопни, – язвительно напутствовала обжору Ирка.
– Фотку отпечатка перешли мне! – спохватилась я.
– Зачем? – Макс притормозил в дверях.
– На долгую память! – рявкнула я. – Буду на нее смотреть и думать, что со мной не так! Отчего кому-то цирк на проволоке не так страшен, как встреча со мной!
Касатиков смешливо фыркнул, кивнул и ушел. А моя верная подруга внимательно посмотрела на меня, сказала:
– Боюсь, что нам их, ненормальных, не понять! – И бережно приобняла меня за плечи. – Ты как насчет полдника? У нас ведь полный холодильник вкусных фруктов. Может…
– Мо! – с отчетливо утвердительной интонацией ответил за меня наш приемный кот и потерся о мои ноги.
Хороший зверь. Понимающий. И не валится замертво при моем приближении, как слабонервный опоссум!
Неожиданный визит Касатикова выбил нас с подружкой из графика, и во второй половине дня на пляж мы не пошли. Выдвинулись уже под вечер и купаться не стали, ограничились неторопливой прогулкой по благоустроенной прибрежной зоне.
Ирка с интересом приглядывалась к многочисленным модным кафе, я больше смотрела на море.
В вечерний час пляж почти пустовал и смотрелся очень красиво: просторный, чистый берег, усыпанный светлой галькой, отливающей в лучах заходящего солнца нежно-розовым… Восхищенному взгляду, скатывающемуся по пологому склону к лилово-синей морской глади, мешали только редкие вышки спасателей да кабинки переодевалок. Вышки смахивали на белые кружевные елочки, кабинки – на неэстетичные пни.
– О чем ты думаешь? – неожиданно спросила меня подруга, оборвав свой монолог на тему «чего бы нам откушать», который я давно уже не слушала, приспособившись время от времени автоматически согласно кивать.
– О переодевалках, – от неожиданности я ответила совершенно честно.
– И что же ты о них думаешь?
Я остановилась.
– Помнишь, я помогла какой-то местной тетке открыть при помощи пластиковой карточки дверь кабинки?
– Ну? – Ирка тоже застопорилась. – И?
– И как-то проассоциировалось это у меня с тем фокусом, который сегодня показал нам Касатиков, когда с помощью магнита открыл окно.
– А какая связь-то?
– Не знаю, – призналась я. – Но что-то меня беспокоит… Что-то такое, связанное с проникновением в кабинку… Мне это даже снилось, но я не запомнила тот сон, так, обрывки какие-то…
– Про терракотовый купальник? – припомнила подружка.
– Блин! Ирка! Точно! – Я аж подпрыгнула от полноты чувств. – Та баба, что лишилась чувств в кабинке, была в терракотовом бикини! Я увидела его, когда ее подружка прошмыгнула в приоткрытую дверь!
– И что?
– Не понимаешь? Присядем. – Я усадила подружку на ближайшую лавочку, чтобы не подпрыгивать посреди дорожки, беспокоя неуместной физкультурой фланирующий по променаду народ. – Вспомни: из кабинки эти две тетки – обморочная и ее спасительница-подружка – вышли в этнических нарядах. Все в тряпках с ног до головы, как две мумии, только черные.
– Ну, ты как-то помягче давай, чего сразу мумии, у каждого народа свои традиции. – Ирка решила проявить толерантность. – Закрепощенные женщины Востока, что с них взять…
– Да какие же они закрепощенные, если обморочная купалась в бикини, да еще такого цвета, в котором загорелое тело кажется голым!
– Упс, неувязочка, – согласилась подружка. – А как же так-то? Купалась раздетой, а из кабинки вышла вся замотанная – где логика?
– А логика появляется, если предположить, что эта обморочная баба никакая не закрепощенная! И даже не обморочная! – Я не забыла, что видела на полу в кабинке шприц с иглой. – Боже мой, Ирка, я все поняла! Эта мымра, которой я любезно помогла, тетке в бикини никакая не добрая подружка. Наоборот! Бикинистая зашла в одну кабинку, а мымра в другую – соседнюю. Потихоньку кольнула бикинистую в ногу какой-то дрянью – перегородки между кабинками не сплошные, до пола не достают, – а потом вышла и изобразила на публику волнение: мол, подруженьке, кажись, плохо сделалось, помогите, люди добрые… И мы с тобой, люди реально добрые, конкретно помогли: я ей кабинку открыла, ты их до «Скорой» довела.
– Опять не вижу логики, – возразила подружка. – Зачем одной тетке надо было вырубать другую, если в больничке хворую все равно приведут в порядок?
