– Да, похоже, но… Ты на что намекаешь? – Ирка аж подпрыгнула сидя. – Хочешь сказать, это было не случайное повреждение? Кто-то разрезал мой матрас?!
– Снизу, – кивнула я. – По всей длине. Потому он и обмяк весь разом.
– Да бросьте, кто бы это сделал? – вмешалась Наташа. – Вы, девочки, страшных фильмов насмотрелись. Здесь нет морских чудовищ с острыми плавниками и огромными зубами.
– А никакие чудовища и не нужны. Достаточно обыкновенного аквалангиста с острым ножом, – задумчиво сказала я и посмотрела на ангар дайвинг-клуба на краю пляжа.
– Зачем аквалангисту резать мой матрас? – нахмурилась Ирка.
– А зачем ему хватать меня за ногу под водой? – выдвинула я встречный вопрос. – Чтобы утопить нас, конечно!
– Да что за чушь! – всплеснула руками соседка.
Мы с Иркой мрачно посмотрели на нее. Хорошо ей говорить, ее никто не топил, лежала себе тут на солнышке…
– С тобой-то что было? – не удостоив ответа легкомысленную соседку, спросила меня Ирка.
– Я увидела в воде какую-то блестяшку, нырнула. Оказалось, это была металлическая рыба на леске. Приманка такая! Я схватила ее, а аквалангист – меня. За ногу. Подержал бы так с минуту – я бы утонула.
– Какой ужас! А как же ты? – ахнула подруга.
– Вонзила ему в руку свою булавку. Больше никогда не смейся над этой моей привычкой! Она реально мне жизнь спасла.
– Слушайте, я не знаю, что происходит, но мне рядом с вами как-то очень неуютно! – психанула Наташа.
Она вскочила и начала одеваться.
– Уходишь? – безразлично поинтересовалась Ирка.
– Угу.
– А мы еще немного посидим, успокоимся.
Наша соседка ушла, нервно размахивая полотенцем.
Пару минут мы с подружкой сидели молча, раскладывая мысли и разгоняя тараканов в головах по нужным полочкам. Потом Ирка сказала:
– На пляже тысяча людей, а топят нас с тобой. Причем одновременно. Думаешь, это случайность?
Я скептически посмотрела на нее.
– Вот то-то же. Похоже, мы кому-то очень сильно мешаем. Что будем делать?
– Думать.
– Ладно, ты думай, а я позвоню Лазарчуку.
– Разоришься, – напомнила я. – У тебя же роуминга нет.
– Не время мелочиться, мы чуть жизни не лишились, потерять немного денег уже не страшно.
– Думаешь, пришло время пускать в ход резервы?
– Пора уже, по-моему. Настал тот час. – Подружка потянулась к сумке, вырыла из нее телефон.
– Вот всегда у нас так, – вздохнула я. – До финала остается совсем чуть-чуть, разгадка уже близка, но без помощи профи наш частный сыск буксует! Вот как это называется?
– В живой природе это называется «симбиоз», – хмыкнула Ирка и потыкала пальцем в смартфон. – Алло, Сереженька? Приветик, можешь говорить? Что? Да, погода прекрасная, вода теплая…
– Дай мне.
Я забрала у подружки мобильник и рубанула с плеча, не стала церемониться:
– Лазарчук, нас с Иркой только что пытались убить.
– Кто?
– Лазарчук, если бы я знала – кто, сама бы его убила!
– Тогда – как?
– Изобретательно. Мы в море плавали, Ирка на матрасе, я просто так. Злодей с аквалангом ее матрас распорол, а меня под водой за ногу схватил, еле вырвалась. Если бы не пляжный спасатель и булавка…
– Булава? – не дослышал мой собеседник.
Я только подивилась тому, какую интересную картину он видит. Похоже, вообразил, что кто-то из нас оглушил злодея-аквалангиста дубинкой. Откуда бы она у нас в море взялась?
– Булавка, а не булава! У меня с собой булавка была, я ею руку злодею проткнула. Два раза. Или три… Короче, ранила я душегуба, он и отступился. А Ирку спасатель вытащил.
– Прекрасно, – произнес товарищ полковник таким тоном, каким уместнее было бы сказать «ужасно». – Просто прекрасно. Да во что вы там, мать вашу, впутались?!
– Ну, прекрасно! – повторила я с той же самой интонацией, но на тон выше. – Мы тут расследуем ваше дело, рискуем жизнью, а ты на нас орешь! Вот она, самая черная неблагодарность! Так, Лазарчук, не нервируй меня, я, нервная, очень опасна для общества. Скажи лучше, что сообщил твоему подчиненному наш инсайдерский источник в отеле? Были еще бабы, пропавшие так же, как генеральская дочь?
Лазарчук помолчал – наверняка мысленно выматерился, но все же соизволил ответить:
– Да, были. С мая, с начала высокого сезона, еще четыре женщины, помимо дочки Комаренко. Одна москвичка, одна пермячка, еще по одной из Екатеринбурга и Казани.
– Все молодые и симпатичные девки?
– Да, не старше двадцати семи лет.
– Ага. И?
– Что – и?
– Ой, да не упирайся ты, Серега, рассказывай уже все! – рявкнула Ирка, прижимающаяся ухом к телефону с другой стороны. – Вы же их проверили уже, этих девок? Они вернулись по домам?
– Вернулись, но только через два месяца. И тоже с провалами в памяти, – неохотно сказал полковник. – А одна еще и с беременностью. От кого – не помнит.
– Вот ужас-то! – ахнула Ирка.
Я отпихнула ее плечом.
– Сережа, а ведь это информация только по одному отелю, а их тут много! Надо вам турецких коллег подключать, один Касатиков даже с нашей помощью тут не справится!
Лазарчук фыркнул – вероятно, невысоко оценил нашу помощь Касатикову, но все же признался:
– Уже подключаем, генерал Комаренко над этим работает.
– Это хорошо.
– Хорошо будет, если вы больше ни во что лезть не станете, но можно ли на это надеяться? – вздохнул Лазарчук.
– Надежда, говорят, умирает последней.
– Надежда пусть умирает когда угодно, а вас я попросил бы еще пожить, хотя один бог знает, как вы мне уже надоели, мои дорогие! А ваши…
– Ты меня растрогал, я сейчас заплачу, поэтому прервем разговор. – Я отключилась раньше, чем Лазарчук пустил в ход тяжелую артиллерию – угрозы рассказать обо всем нашим с Иркой любимым мужьям, по неудачному стечению обстоятельств – лучшим друзьям товарища полковника.
– Мо!
– Мог бы и помолчать!
– Мы?
– Мы сегодня такое пережили, ты не представляешь! Едва не погибли!
– Ме.
– Мелочи жизни?! Ох, ничего себе, мелочи!
– Мя! – Кот толкнул лапой миску. Та, дребезжа, поехала по полу и остановилась у моих ног.
– Мяса ему, – проворчала я, переступая через самоходную миску, чтобы подойти к холодильнику. – Курицу будешь? Есть филе.
