– Я… – Соседка сглотнула, тряхнула головой, с заметным трудом сфокусировала взгляд на моем лице. – Ты! Ах ты…
Она пошатнулась и завалилась на Ирку.
– Вот почему я попросила тебя держать ее под руку, – объяснила я подруге, подхватывая оседающую Наташу с другой стороны. – Аккуратно, давай-ка положим ее сюда, на травку…
– На землю?! – шокировалась Ирка. – Ты с ума сошла, ей же врач нужен, видишь, баба в обмороке, что с ней такое, не понимаю, беременная она, что ли?
Ш-ш-шух! С мягким шорохом на ту же травку сполз Али.
– Да что тут творится? Ну он-то ведь не беременный?! – Ирка всплеснула руками и покачнулась.
– Забудь про них, бегом за мной! – Я крепко ухватила подружку за руку и толкнула дверь.
На сей раз каморка под лестницей не пустовала, на стуле кто-то сидел, но мы промчались мимо него так быстро, что не заметили попытки остановить нас, даже если она была.
На крутом повороте лестницы Ирку качнуло, и она едва не выпала за борт, но я ее вовремя удержала, затащила на второй этаж и с ускорением потянула в туалет. К счастью, там было незанято.
– Два пальца в рот, живо! – скомандовала я, с трудом – в кабинке было тесно – осуществив рокировку и заставив подружку склониться над раковиной.
– Бэ-э-э! – послушно сделала Ирка.
– Теперь попей воды из крана и снова два пальца в рот!
– Бэ-э-э… Эту воду нельзя пить…
– Соображаешь, значит, приходишь в норму, – похвалила ее я. – Продолжай сама: два пальца – бэ, два пальца – бэ, а я сейчас…
Я выскочила из туалета и втиснулась поглубже в темный угол с каким-то горшочным растением вроде небольшого деревца. Не столетний дуб, конечно, но в полумраке спрятаться сгодится, я дама субтильная…
«У меня нарастает ощущение дежавю», – поделился мой внутренний голос.
Он у меня вообще разговорчивый, особенно когда не надо.
Ступеньки заскрипели, застонали, выдавая приближение кого-то крупного – наверное, того, кто на стуле сидел.
– Прости меня, милое, – шепотом сказала я, смыкая руки на древесном стволе.
Горшок был глиняный, и комель деревца сидел в нем крепко.
Бах!
Я вырубила незнакомца с одного удара.
Ну, как я? Мы с деревом в горшке.
Мужик упал, сверху на него очень символически посыпались комья земли. Последним бухнулся собственно горшок – абсолютно целый, что удивительно. Хорошая в Турции керамика, не зря славится.
– А что тут происходит? – нормальным голосом без всяких «буэ-э» поинтересовалась из сортира моя подруга, толкая дверь, которой мешало открыться тело на полу.
«Опять дежавю!» – пожаловался мой внутренний голос.
– Айн момент! – сказала я и перевернула оглушенного мужика. Заодно оттащила его от двери. – Ну вот, я так и думала!
– Что ты думала? Я требую объяснений, потому что ничего не понимаю! – Ирка вышла из сортира и замерла, с интересом осматриваясь. – О, прекрасный образец японской мушмулы, что ты с ним делаешь?
Я посмотрела на дерево в своей руке, слегка смутилась и поставила его в пустой горшок, как в вазу.
– О! – Ирка заметила тело на полу. – Можешь не отвечать про дерево, я уже поняла, у меня другой вопрос: это кто?
– Знакомься – Мурат! – сказала я и подпихнула брюнета ногой.
Он застонал, и я заволновалась:
– Дай-ка мне свой ремешок, пожалуйста!
– Хочешь его связать? – догадалась подруга, послушно снимая пояс со своего платья. – Давай помогу.
Мы старательно спутали парню руки за спиной, более или менее удобно устроили его под стеночкой: сунули под голову махровый коврик из туалета, затенили лицо многофункциональным деревом. Потом я одну за другой проверила двери, выходящие в коридор. Как я и думала, все они были заперты.
– И что теперь? – спросила Ирка.
– Спускаемся. – Я пошла к лестнице.
Мы вышли из дома. Снаружи ничего не изменилось: было тихо, темно, иномирно. Наташа и Али так и лежали на травке. Молчали, посапывали.
Наташу мы связали моим собственным поясом.
– Ты мне расскажешь, что случилось? – Ирка присела на освободившуюся лавочку, приглашающе похлопала по коврику рядом с собой. – Отчего это нам всем, кроме тебя, так резко подурнело?
– В ваших напитках какая-то гадость была, – ответила я, доставая смартфон. – Ты, случайно, не знаешь, как тут в «Скорую» позвонить?
– Случайно знаю, – кивнула подружка. – При мне же той обморочной из пляжной кабинки неотложку вызывали…
Она осеклась и внимательно посмотрела на Наташу.
– Похожа? – спросила я. – На подружку, которая ту обморочную вызволяла?
– Возможно. Рост примерно такой же, а лицо я не запомнила и фигуру под хламидой не разглядела…
– А я разглядела бабочку. – Я наклонилась и подняла белокурый хвост, стянутый резинкой с приметным украшением. – Когда ты наблюдала за встречей под деревом, резинка была у нее на руке, как браслет. Заколка ей в тот момент не нужна была, она протянула волосы в отверстие на затылке бейсболки.
– Так это была Наташа?!
– Если сомневаешься – посмотри на ее кроссовки.
Ирка не поленилась, слезла с лавочки, присела на корточки и, склонив голову набок, рассмотрела подошвы соседкиной обуви.
– Точно, есть тут жвачка в виде восьмерки! – Подружка посмотрела на меня снизу вверх. – Ленка, ты гений!
– Не преувеличивай. – Я скромно улыбнулась. – И сядь на лавку, тебе нужен покой. Я вызову «Скорую».
– Может, лучше полицию?
– И полицию тоже, – согласилась я. – Но потом, после «Скорой». Наташу-то мне не жалко, а вот мальчику нужна врачебная помощь. Кто же знал, что он выпьет свою воду залпом, глупыш…
– Слушай, а как получилось, что гадость выпили все, кроме тебя?
– А я наши с Наташей чашки поменяла местами. Когда вы обернулись, чтобы посмотреть на Мурата, которого я якобы увидела.
– Ловка ты, мать! – восхитилась Ирка. – И когда же ты нашу соседку заподозрила?
– Когда она загорала, а мы тонули.
Ирка подняла брови.
– Очень нарочито это было, понимаешь? Она так явно дистанцировалась от происходящего, словно нарочно себе алиби создавала.
– То есть она пеклась на солнышке под музычку в ушах, прекрасно зная, что нас с тобой в этот момент убивают?
– Вот именно.
– Дрянь такая.
– Мягко сказано.
Мы помолчали. Ирке все-таки было не очень хорошо, а меня, как всегда, запоздало накрыло откатом: коленки обмякли, руки задрожали, стало холодно и неуютно.
