– Что с ней? – спросила я старичка, который остался в комнате.
– Болеет она, – последовал лаконичный ответ.
Это и ежу понятно, что болеет. Я даже догадываюсь, чем именно. Моя догадка полностью подтвердилась, когда рядом с диваном я увидела использованный шприц. Я осмотрела ее руки: в вену одной из них совсем недавно был сделан укол.
Я попыталась поймать пульс, но не смогла. Однако Елена еще дышала. Размышлять было некогда, и я вызвала «Скорую».
– Хто ж ее, такую-то, будет лечить? – выразил сомнение старичок.
– Давно она… болеет? – не отвечая на его вопрос, спросила я.
– Дак попеременно: то лучше ей станет, то хуже, вот как теперя, – невнятно ответил старичок.
– Елена, вы слышите меня? – Я еще раз попыталась наладить с ней контакт, но она никак на меня не реагировала.
– Не трожь ее, дочка, пусть поспит маленько, – посоветовал старичок.
«Скорая помощь» прибыла сравнительно быстро: ожидать ее приезда пришлось минут десять, не больше. Наверное, звонок диспетчера адресовался машине, которая находилась поблизости. Но мне показалось, что прошла вечность. Елена оставалась все в том же состоянии, ни на что не реагировала. Шансов оставалось все меньше и меньше. Оставалось только надеяться на чудо.
– Где больная? – спросила средних лет женщина-врач в синих брюках и такой же блузе – стандартной экипировке медицинских работников.
– Вот, – кивнула я на диван. – Она наркоманка, кажется, случился передоз. Ее еще можно спасти?
Врачиха покачала головой.
– Попробуем, но я не уверена…
Она подошла к Галочкиной и, вынув из сумки фонендоскоп, начала слушать девушку. Дед стоял неподалеку и молча наблюдал за манипуляциями доктора.
– Вы уже застали ее в таком состоянии? – спросила меня доктор.
– Да, я пришла минут двадцать назад, – ответила я.
– Надо ее отвезти в отделение. Мужчины в доме есть?
– Вот, – кивнула я в сторону старичка.
– Я вижу, – ответила врач. – Ее надо отнести вниз.
– Я сейчас пойду к соседям, попрошу, чтобы помогли, – сказала я.
– Да уж, пожалуйста.
Мне повезло: соседи рядом и этажом ниже оказались дома и помогли спустить Елену. Предварительно я накинула на нее, уже лежавшую на носилках, какое-то старое одеяло, лежавшее под подушкой.
– Спасибо вам, – поблагодарила я мужчин и отправилась к машине «Скорой».
– А вы ей кто, девушка? – спросила меня врач, видя, что я намереваюсь отправиться вместе с ними.
– Я частный детектив, и мне необходимо поговорить с ней о ее пропавшей подруге, – ответила я.
– Насчет разговора… дай бог, чтобы ее удалось вытащить. Включай сигнал, – скомандовала она водителю «Скорой».
Мы понеслись вперед с бешеной скоростью. К счастью, почти всегда на перекрестках загорался зеленый свет.
«Скорая» подъехала к Первой клинической больнице, и я побежала в приемный покой, чтобы поторопить санитаров. Врачиха вылезла из машины и, не обращаясь ни к кому конкретно, проговорила:
– Я бы этим торговцам смертью обрубала бы руки. Вот как это практикуется на Востоке. Там нет ни наркоманов, ни дилеров.
Я очень надеялась на благополучный исход. Ведь вполне возможно, что эта Елена могла быть, ну, если и не подружкой, то близкой знакомой Клементины: ведь вместе тусили по злачным местам. Но Елена Галочкина так и не пришла в сознание. А у меня порвалась и эта ниточка, так и не успев размотаться.
Ладно, еще не вечер. Надо подумать, что делать дальше.
Итак, мне известно, что Клементина пыталась устроиться в подтанцовки к эстрадной «звезде». В случае успеха у нее появилась бы возможность зарабатывать себе на жизнь и быть независимой в финансовом плане от родственников. В самом деле, с такой мамашей, как Валентина, не разгуляешься. Валентина, как это нетрудно было заметить, сама находилась на содержании. Тетя Анастасия Александровна могла время от времени подкидывать племяннице какие-то суммы, но опять же стабильностью тут и не пахло. Возможно, стремление к финансовой независимости и являлось до известной степени объяснением того, что Клементина стала игнорировать учебу. Значит, сначала Клементина подалась к Луговскому, но получила от ворот поворот. А куда, вернее, к кому она отправилась потом? Надо бы мне все-таки вернуться к дедушке Елены и попросить разрешения осмотреть ее вещи: вдруг что-нибудь отыщется такое, что даст возможность построить какую-нибудь версию. Но как мне сказать ему о смерти внучки?
С тяжелым сердцем я возвратилась в квартиру, где жила Елена Галочкина.
Старичок тут же спросил меня:
– А что же ты без Лены?
Он, наверное, думал, что лежащая без сознания внучка через час прибежит к нему здоровая.
– Это ваша внучка? – спросила я, потому что не была уверена.
Вполне возможно, что Елена приходилась старичку и правнучкой: настолько древним он выглядел.
– Нет, она снимала у меня комнату, жила тут, ну и помогала… когда могла, – объяснил старичок.
– Так она что же, приезжая? – спросила я.
– Откуда-то из деревни, – ответил он.
Ах, Лена, Лена, лучше бы ты оставалась в своей деревне. А с врачом «Скорой» я согласна на все двести: продавцов наркотиков, как и воров, исправит только отрубание рук. Жестоко, но зато действенно. А что, наркодилеры ведь тоже воры: они крадут человеческие жизни.
– Можно я посмотрю личные вещи вашей квартирантки? – спросила я разрешения.
– Смотри, чего уж там, вон в углу чемодан, – махнул рукой старичок, – она ведь больше не вернется.
Он все понял. Я вытащила старый чемодан и стала разбирать вещи. Их было немного, наверное, почти все, что имело более или менее приличный вид, Елена уже распродала. Остались старенькие платьица, кое-что из предметов нижнего белья – бюстики, трусики, маечки и топики. На глаза мне попалась потрепанная косметичка, в которой находилось кое-что из дешевой бижутерии – колечки, браслетики, еще какие-то фенечки, а также нехитрый набор для макияжа.
А это что такое? Я вытащила из косметички пропуск-абонемент в бассейн «Акватория». На пропуск была приклеена маленькая фотография Елены.
– Скажите, Лена ходила в бассейн? – спросила я у старичка, который все время, пока я разбирала вещи девушки, безучастно стоял поодаль.
– Откуда же мне знать? Нешто она докладывала мне? Ходила, куда ей надо было, спасибо, приносила мне продукты, – ответил старичок, и по его морщинистой щеке медленно сползла слеза.
Я вышла из подъезда. «Сейчас поеду в бассейн», – решила я. Однако не мешало бы перекусить. По правде сказать, я уже довольно сильно проголодалась, поэтому речь с полным основанием можно было вести не о перекусе, а о полноценном обеде.
