Рубанов немного подумал и кивнул:
– Что же, хорошо. Пойдем, господин учитель. Думаю, тебе есть чему учить детей.
Боровой снова осклабился и подтолкнул журналиста пистолетом:
– Иди, не разговаривай. Только без глупостей.
Мужчины вышли в коридор, молча спустились по лестнице. В вестибюле никого не было.
– Моя машина стоит возле кафе. – Боровой легонько ударил Виталия по руке. – Дверца открыта. Садись и не рыпайся.
– Слушаюсь, товарищ начальник. – Рубанов огляделся, оценивая обстановку. Подходя к автомобилю, он развернулся и с силой толкнул Борового, а сам бросился в кусты. Вслед раздался выстрел. Что-то обожгло шею, и горячая струйка потекла за воротник. Не обращая внимания на рану, журналист продолжал бежать, пока не остановился у внезапно появившейся воды. В сумерках он не видел, куда ведет дорога. А она привела его прямиком к озеру. По шуршанию камыша молодой человек понял, что Петр продолжает его преследовать. Он притаился, как кошка, готовая к нападению, а когда появился черный силуэт, бросился на директора: другого выхода не оставалось. Оба покатились по тропинке и оказались в воде. Пистолет выпал из рук учителя. Боровой не растерялся, с силой надавил на голову журналиста, пытаясь утопить его, и удивился, встретив сопротивление.
– У меня встречное предложение, – задыхаясь, выдавил Виталий. – Мы идем к Бутакову, и ты сдаешься. Как известно, чистосердечное признание…
– Отменяется – Казалось, это предложение придало директору сил, и он удержал голову Рубанова под водой несколько секунд.
Когда Виталий почувствовал, что задыхается, собрал последние силы и будто выбросил себя из воды на поверхность. Петр, видимо поскользнувшись, упал. Теперь журналист, накинувшись на него, стал топить. Вероятно, Петр ослабел и уже не оказывал сопротивление. Вытащив его за волосы, Рубанов «подарил» ему боксерский удар в челюсть, вспомнив занятия в секции, и Боровой обмяк. Виталий потащил его к машине, несколько раз бросая на скользкую землю и садясь отдыхать. Наконец ему удалось запихнуть директора на заднее сиденье. Тот начал приходить в себя, и журналист снова приложился к его челюсти. На его счастье, ключи остались в замке зажигания. Рубанов завел автомобиль и поехал к отделению.
Глава 49
1978 год, Москва
Андрей Николаевич Власенко, полковник КГБ, поседевший и уже никак не походивший на веселого мальчика с ямочками на щеках, пил сладкий чай с печеньем и вспоминал давний разговор со своим наставником Валерием Ивановичем Агафоновым, который десять лет назад умер от инфаркта. Сказалась нервная работа, бессонные ночи, недосыпание, недоедание, да и раны, полученные на фронте, давали о себе знать. Этот человек, дослужившийся до полковника, многому научил Андрея и перед смертью завещал продолжить поиски исчезнувшей Таньки. В послевоенные годы группе МГБ, специально созданной для поимки военных преступников, бежавших от правосудия, не удалось напасть на ее след. Генерал Илья Андреевич Сафронов обсуждал с ними разные варианты поисков. Они предполагали, что немцы могли спрятать карательницу, увезти ее в Германию, а потом переправить в другую страну. В таком случае, девушка-палач работала на иностранные спецслужбы. Однако, как утверждал Агафонов, это было маловероятно. Танька не имела образования, не разбиралась в политике, выросла в обычной крестьянской семье и вряд ли пригодилась бы разведке. Другой вариант звучал менее оптимистично. Ее могли ликвидировать, как важного, много знавшего свидетеля, и такая версия объясняла, почему в течение стольких лет организация не напала на ее след. Однако какое-то шестое чувство говорило и Агафонову, и Власенко, что Танька жива, что она живет в СССР, маскируясь под порядочную женщину. Но как, у кого узнать паспортные данные этой фурии? На многие вопросы ответ не находился годами, и Власенко уповал на чудо, хотя сам в чудеса не верил. Ну хорошо, не чудо, так случай. Если на земле существует справедливость, в конце концов палач обязательно найдется. В тот момент майор не знал, как недалек от истины. Именно случай помог напасть на ее след.
…Лето в Москве выдалось знойное, жаркое. Изредка шедший дождь почти не приносил облегчения. Он лишь прибивал серую пыль на асфальте, расплавленном горячими лучами. В один из таких дней патрульный милиционер, разомлевший от зноя, не сразу заметил драку между двумя приличными на вид мужчинами. Они выясняли отношения на автобусной остановке, потасовка становилась все жарче и жарче, и к приходу представителя закона у высокого седовласого старика на белой отутюженной рубашке алела кровь. «Зной, наверное, разморил», – решил патрульный и кинулся их разнимать:
– Граждане, почему порядок нарушаете? А еще пожилые люди… На пятнадцать суток захотели?
Второй, помоложе, на вид лет пятидесяти, повернулся к милиционеру:
– Срочно берите этого человека, – прохрипел он. – Это душегуб, стольких людей убил.
– Какой душегуб? – растерялся парень и вытер пот. – О чем вы говорите?
– В милицию его. – Человек дрожал; несмотря на жару, его бил озноб. – Я все расскажу.
Генерал Илья Андреевич Сафронов, высокий, стройный, подтянутый мужчина, давно разменявший шестой десяток, постучал в кабинет полковника Власенко. Увидев начальника, Андрей Николаевич вытянулся в струнку:
– Здравия желаю, товарищ генерал.
– Тише, не ори. – Сафронов уселся на стул и потянул к себе бутылку с минеральной водой, только что вытащенную из холодильника. На запотевшем изумрудном стекле еще сохранились отпечатки пальцев полковника.
– Холодненькая, – радостно сказал генерал. – Дай стаканчик.
Андрей Николаевич подвинул к нему чистый стакан:
– Угощайтесь.
Илья Андреевич с удовольствием сделал большой глоток и поморщился:
– Как хорошо. Впрочем, я к тебе не пить пришел. Помнишь, ты говорил, что когда-нибудь мы поймаем всех преступников, ускользнувших от правосудия, и в этом поможет случай?
Власенко напрягся.
– Ну, говорил. – Его длинные, как у музыканта, пальцы задрожали. – Кто?
– Возможно, твоя мечта сбывается, – усмехнулся Сафронов.
От волнения Андрей Николаевич вскочил.
– Танька-пулеметчица?
Сафронов покачал головой:
– Пока нет. Но это человек, с помощью которого мы можем напасть на ее след. И ты должен его разговорить, черт возьми, и придумать, как до нее добраться. Я уверен, он что-то знает.
Власенко выдохнул:
– Неужели…
– Не буду тебя томить. – Генерал встал со стула и щелкнул пальцем по стакану. – Это начальник Локотской тюрьмы Николай Ивашов, по словам полицаев, один из любовников Таньки.
Андрей Николаевич рванул воротник белой рубахи. Пуговица, отлетев, ударилась об пол и отскочила:
